– Здесь кто-нибудь есть?
– тихо позвала я.
– Сколько раз ей
твердили: не пей настойку из мухоморов, – проскрипел незнакомый
голос. – Теперь вот с печки прыгает, как обезьяна заморская, своих
не узнает…
Я огляделась.
Никого.
– И не говори, – лениво
протянул другой голос. – Нацепила на себя невесть что – стыд и срам
просто! Умом, что ли, рехнулась? Откель только взяла такую
срамоту?
– Эй, где вы? Я же вас
слышу!
Я прошла по комнате,
заглянула за печку. Никого. На столе стоит глиняный кувшин с водой
и лежит начищенный до блеска овальный металлический поднос, с краю
на нём пристроилось одно-единственное крупное красное яблоко. Я
подошла ближе и тут же отшатнулась: прямо около яблока на столе
валялись две дохлые мыши.
– Кис-кис? – нервно
позвала я.
Кот и ухом не повёл в
мою сторону.
Немного успокаивает
только одно: дом выглядит жилым. Надеюсь, хозяин скоро появится, и
всё прояснится. Пока я не могу даже представить, как сюда
попала.
В дверь осторожно
поскреблись.
– Бабуль, это я, – тихо
позвал молодой женский голос.
Я кинулась к двери. Не
знаю, что происходит, но, может гостья неизвестной бабули сможет
объяснить, где я оказалась и почему тут нахожусь?
–
Куда?!
Кот резко повернулся,
его шерсть встала дыбом. Глаза возмущённо
свернули.
– Совсем ополоумела?! –
ранее ленивый, а теперь раздражённо-шипящий голос шёл от него. –
Оденься сей же час!
Я привалилась к стене и,
глотая ртом воздух, как рыба, уставилась на говорящее животное. Кот
был прав: вот теперь я совсем ополоумела.
– Дали боги хозяйку! –
продолжал он. – Шляется незнамо где и с кем, домой является за
полночь, стряпать не хочет, избу не метёт. Что пила вчера,
говори!
В дверь застучали – на
этот раз более смело.
– Баба Олеся, я же
слышу, ты в доме. Ты сказала с утра прийти, – женский голос
прозвучал плаксиво. – Мне очень надо. Тошно мне так, что хоть руки
на себя прямо тут наложи!
«Хоть руки наложи» – это
уже по моей части. В большинстве случаев, такие угрозы – просто
сотрясание воздуха, привлечение внимания. Однако иногда, редко,
человек действительно предупреждает о своих намерениях. Не знаю,
что за чертовщина здесь происходит, но только суицида на лужайке
перед домом мне и не хватает!
– П-подожди, оденусь, –
нервно отозвалась я.
Легко сказать – оденусь.
Никакой одежды в комнате не было видно. Ни шкафа, ни тумбочки, ни
комода, в которых она могла бы храниться. Говорящий кот недоверчиво
смотрел на меня.