Но на один вопрос он все же мог
ответить. И я спросила:
— Откуда я знаю ваш язык?
— К тебе возвращается память, —
сказал Агэлар. — Возможно, скоро ты вспомнишь, что именно
украла.
— Да не воровала я у тебя ничего! —
вспылила. Сколько можно повторять? Вот ведь пристал. — Мы вообще не
были знакомы до этой ночи.
— А я не говорил, что ты обокрала
меня, — заметил он.
Его слова только сильнее все
запутали.
Я попыталась воззвать к его разуму.
Пусть подключит серое вещество!
— Ты ошибся. Я не та, за кого ты меня
принимаешь, — я говорила медленно, словно с умственно отсталым.
Может, так до него дойдет. — Я обычная студентка, имя у меня самое
простое – Катя, фамилия вовсе заурядная – Петрова и жизнь скучная.
Я не эта… как ее там… аманут.
— Аманат, — поправил Агэлар.
— Кто это вообще такая? — всплеснула
я руками.
— Это та, кому доверили на хранение
нечто крайне ценное. Дословно на ваш язык «аманат» переводится как
«сосуд».
Ах, вот оно что. В конце тоннеля
забрезжил свет. Я хотя бы поняла, в чем проблема. Некой девушке
доверили что-то важное, а она это украла. Вот только я не могу быть
той девушкой. Это ошибка, и я собираюсь на этом настаивать.
Но кто меня слушает. Агэлар – и тот
ушел, оставив меня одну. Едва дверь за ним закрылась, раздался звук
запираемого замка.
Я на всякий случай подошла к двери и
подергала ручку. Даже толкнула плечом, но замок был крепким,
выдержал. Есть еще окно с пленкой вместо стекло. При желании ее
можно порвать, но само окно такое крохотное, что мне в него не
протиснуться. О побеге можно забыть. Отсюда не выбраться.
Я присела на жесткую кровать и
вздохнула. Кажется, тюфяк набит соломой. Наверняка в нем водятся
клопы или еще кто похуже.
Как меня угораздило так вляпаться?
Объяснения Агэлара еще больше все запутали. Это как в сказке –
пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Невыполнимые
условия. Я бы и рада отдать чужое, но у меня ничего нет, кроме
того, что на мне надето. Вряд ли все затевалось ради свитера или
джинсов. Они даже не брендовые, а куплены на распродаже в
«Копеечке».
Хотя об угрозе жизни пока речи не
идет, расслабляться рано. Я определенно должна вернуться домой. Это
не мой мир, мне здесь не место. Вряд ли я буду здесь счастлива, я –
дитя двадцать первого века. Автомобили, стиральные машины,
нормальный душ и туалет, интернет, даже телевиденье – мне уже всего
этого не хватает. А дальше будет только хуже.