После пролета квадрокоптера прошло
двадцать минут, которые я размышлял, стоит ли воспользоваться
помощью спасателей или выбираться самому. Два километра по городу
полному чудовищ или почти четырнадцать — несоизмеримы. Поэтому я
остановился на эвакуации. Похоже, в Остроге не только такие мрази,
как Цемент обитали, вон и о людях решили позаботиться. Только
отчего так поздно?
— Спасибо этому дому, — на пороге
сказал я, после того как пять минут посидел на кресле, и, выпив на
посошок, изготовленный уже лично мной живчик. Он, кстати, отличался
от цементовского в худшую сторону. И градус больше, и противней
раза эдак в два. По моему скромному мнению, так получилось из-за
того, что использовал для растворения спорана сто пятьдесят граммов
водки, а не чистый спирт или какой-нибудь эксклюзивный коньяк.
На лестничной площадке никого не
обнаружилось, спускался я быстро, но старался полностью
контролировать обстановку. Хоть подъезд зачистил сам же, но
береженого — Бог бережет. Медленно, медленно, стараясь ничем не
звякнуть и не издать лишнего звука, распутал веревку, которой до
этого связал ручки подъездных дверей. Осторожно, по чуть-чуть
открыл ее, держа наготове автомат. Предосторожности оказались
излишними. Вокруг, как и раньше — тихо, безлюдно и страшно.
Первых мертвяков я заметил через три
квартала. Семь штук низших зараженных, стоя на коленях, что-то
жрали возле подъезда девятиэтажного дома. Суетливо отталкивали друг
друга, падали, вставали и снова пытались пробиться к еде.
Осмотревшись вокруг и не заметив опасности, я навел бинокль на
инфицированных. Лучше бы этого не делал! Обед уперся в горло,
стоило немалых усилий, чтобы не выпустить его наружу. Аж слезы из
глаза выступили. В прямой моей видимости жрали человека. Рожи и
руки тварей были перемазаны кровью, каждый из них пытался урвать
свой кусочек… И хари, у кого получалось добраться до мяса, были
донельзя довольные, будто дети эскимо лопали.
Нет, я понимал и знал, чем питается
эта мерзость, но одно дело пусть и не абстракция, но воображение, а
другое наблюдать в реальности подобные картины. И еще пробудилась
злоба, злоба настолько сильная, зубами бы их грыз! Это вспомнился
объеденный труп маленькой девочки из подъезда. И руки затряслись
мелко-мелко. Сжал до хруста кулаки, разжал, один раз, второй,
третий… Редко, но такие приступы бешенства со мной случались, когда
ничего не понимаешь, не осознаешь, а есть цель и к ней движешься.
Остановить меня в таком состоянии был мало кто способен.