В общем-то, знакомый закон бытия, против него я и бунтовал в революцию. И вот снова и снова должен решать именно эту задачу на своем жизненном участке. Значит, смысл всех этих препятствий, камней, молитв… в выяснении, насколько ты раб или можешь быть рабом? Только прошедших по рабскому ведомству отбирают для лечения? Только им разрешают жить? Только на таких есть смысл табибам тратить свое таинственное искусство, неподвластное наукам?
IV
— Чу, чу! — послышалось сквозь шум воды, и мы увидели грузную фигуру в полосатом чапане на косматой лошадке.
— Хозяин! — воскликнул Садык, и из его глаз брызнули струйки слез.
Поразительное зрелище — и на самом деле брызнули, оторвавшись от глаз. Он подбежал к хозяину, обнял его толстую ногу, обтянутую мягким ичигом с кавушем. Лошадка толкнула его в спину мордой.
Мы в оцепенении смотрели на неземное существо. Первым опомнился злой старик, он пополз к всаднику, не различая преград на своем пути.
— Шанияз-ака! Шанияз! — хрипел он и надрывался, и тянул к нему то одну костлявую руку, то другую.
Табиб как бы обволакивал собой седло и часть лошадиной спины. Его необъятная талия была слабо помечена многими поясными платками разных цветов. Большое лицо с заплывшими глазками подпиралось сложным нагромождением из литых тяжелых подбородков. На этом фоне совершенно лишней была небольшая бородка, подкрашенная усьмой до зелено-черного оттенка.
Для святого исцелителя табиб был слишком перекормлен. Я уже по опыту знал, что люди с такой чрезмерной внешностью или жадны до невозможности, все гребут под себя и в себя, или страдают какой-то жиропроизводящей болезнью. Странное ощущение испытывал я в тот момент первой встречи с Шаниязом Курбановым. Я ожидал чего-то другого, поэтому вроде бы разочаровался, но душа моя тем не менее трепетала. Я раздвоился.
Табиб разглядывал нас, не сходя с седла, и лицо его было равнодушно и спокойно. Потом он стал разглядывать берег сая, преображенный до неузнаваемости нашим героическим трудом. И сказал что-то Садыку, скупо шевельнув тугими красными губами. Садык побежал к нам, махая руками и брызгая слюной.
— Скорей, скорей! Надо работать!
— Успокойся, — сказал я ему. — Объясни. Хозяин недоволен нашим делом?
— Камней много! Надо таскать! — выкрикивал Садык, как безумный. — Не надо было делать желоб. Не надо брать палки!