Чтобы передать процесс моих мыслительных потуг, нужно заполнить множество страниц нудным, сухим текстом, да еще с комментариями и сносками, потому что терминология гимназической логики своеобразна, безбожно устарела. Но именно вся эта «рухлядь» была моей сублимацией, выражаясь языком учебника…
В общем-то, нетрудно было прийти к «выводу первой ступени»: доводя больных до состояния предельного измождения, вытянув из них все силы, табиб определял, КОГО ОН СМОЖЕТ ВЫЛЕЧИТЬ ОТ ТУБЕРКУЛЕЗА. Люди с запущенной болезнью умирали тут же, на берегу сая, как, например, курбаши Убайдулла, или погружались в предсмертное оцепенение, как я, например. Ну а тот, кто обретал второе дыхание или еще по каким-то другим признакам выбился из общей массы обреченных…
И меня в пот бросило: табиб определял, в ком НЕТ ЧАХОТКИ! Обалдеть можно… Значит, высшая сила выбирает здоровых? Смех и грех! Выбирает здоровых, чтобы лечить от того, чего нет? Должно быть, среди толп, жаждущих здоровья, всегда бывают «ошибочно больные» — допустим, страдающие от недоедания, побоев, от недостатка удивительных штучек под названием «витамины», уже известных в то время. Или простуженные. Или еще какие-то недомогающие. Но только без чахотки, без собачьего джинна в легких. Значит, ХУДАЙБЕРГЕН ЗДОРОВ?!
И все же я опять перескочил через важное звено умозаключений. Имя ему — Худайберген. Теперь нужно «разложить» его на составляющие части, чтобы подтвердить и опровергнуть «вывод второй ступени», ошеломляющий вывод…
Мы приехали в кишлак к полуденному намазу. Мир спрессовался в какой-то кошмар из бесконечных молитв, непосильного труда и смертей, и мне уже казалось, что так происходит в любой точке планеты и что иначе и не может быть. Под дребезжащие крики муэдзина и сытый лай собак мы подъехали к чайхане на отшибе.
— Молиться надо! — потребовал Садык. — Давайте помолимся, эфенди! На досках удобно.
Когда они обо мне забыли, я спустился к ручью. Наган я отыскал там, где и оставил его — в камнях под настилом. Но верхний пластинчатый камень, показалось мне, лежал не так, как я его установил. Я проверил патроны в гнездах барабана. Все семь штук были на месте.
Над головой стонали доски настила, и время от времени глухие удары сотрясали все хлипкое сооружение. Это Садык, Турды и служка чайханщика отбивали поклоны, подстегивая друг друга рвением.