Я и не подумала двинуться с места. Во-первых, это физически
крайне тяжело в этом чёртовом платье и кандалах. Во-вторых, куй
железо, пока горячо. Леди Майри имела право требовать намного
больше заботы, чем ведьма Майри, и я собиралась этим фактом
воспользоваться.
— Мне ужасно холодно. Дайте мне переодеться. И одеяло
какое-нибудь. И что-нибудь сухое и тёплое на ноги, хорошо бы
шерстяные носки. И закройте окно, а то дует, сквозняк.
Он смотрел на меня с таким видом, что могу поклясться:
находилось немного охотников указывать ему что, как и когда делать.
Волновал ли меня его дискомфорт? Нисколько. Меня ждала казнь и
воспаление лёгких, если срочно не переодеться. Или воспаление
лёгких и смертная казнь. В такой ситуации чужой душевный комфорт
интересует не сильней вчерашнего прогноза погоды.
Так, подбородок вверх, взгляд пожёстче, тон — максимально
холодный. Ну давай, Майя, полный вперёд.
— Вы способны только смотреть или всё-таки прикажете своим людям
принести всё необходимое? И воды пусть вскипятят, мне нужно выпить
чего-нибудь тёплого.
Желудок очень вовремя вспомнил, что давно пуст, и я с усилием
потёрла живот.
— И еды принесите. Погорячей.
— Вы решили, что вправе указывать мне? — он смотрел на меня с
недоверчивым изумлением.
Нападение — лучшая защита. Папа всегда говорил, что в
словосочетании «банальные истины» главное слово — истины, а
банальные — синоним слова общеизвестные, то есть народные,
проверенные временем, действенные. Так зачем изобретать
велосипед?
Я храбрилась, подстёгивала себя, закрывая глаза на страх
неудачи, но мне нельзя было, ну никак нельзя сейчас раскисать. Я
должна настоять на своём, Дэбрэ должен увидеть во мне ровню себе, а
лучше — кого-нибудь поважней. Но он грубил принцу, так что на
последнее не стоило даже надеяться.
— Я решила, что вы человек, несомненно, умный и знающий, а
значит, уже поняли, что я вам не солгала. У вас больше нет причин
играть в злого дознавателя, и можно вернуть на место благородного
человека, который не позволит невинной женщине умереть от
переохлаждения. Или мне упасть вам в ноги и взывать к вашему
милосердию, чтобы вы обогрели меня?
Один из солдат закашлялся, другой негромко присвистнул, и Дэбрэ
одёрнул обоих. Он старался сохранить лицо, но порозовевшие уши
выдали его. Ну надо же — крохотный намёк на сексуальный подтекст, и
взрослый мужчина смутился, будто подросток в пубертате. Я вспомнила
разговор о раздевании, случившийся до бочки, затем с какой
осторожностью Дэбрэ касался меня, когда вытаскивал из воды — хм,
как интересно. Да и эти двое лбов недалеко от него ушли, смотрели
на меня как-то странно.