Мельком я взглянула на себя — вырез намокшего платья стал
значительно ниже. Их моя полуобнажённая грудь, что ли,
заинтересовала? Да ладно!
Но и на этом можно сыграть.
Я опустилась на колени — как могла грациозно. Чёртовы гремящие
цепи и слои мокрой ткани сделать это красиво мне не помогли, да и
вид у меня, наверняка, был не соблазнительный, а откровенно жалкий.
Но мне-то что с того вида, когда главное — выжить.
— Умоляю, Дэбрэ, увидьте же во мне страдающую женщину. Даже если
я совершила что-то предосудительное, то не помню об этом. Я не
чувствую за собой никакой вины. И ваша жестокость ранит мне
сердце.
Никогда не думала, что тонны прочитанных за последние годы
любовных романов когда-нибудь спасут мне жизнь. Рецепт успеха
мамзелей в беде: откровенно говори об эмоциях, плачь и даже рыдай,
если нужно разжалобить, взывай к благородству мужчины. И ведь
сработало же. Эврика, это работало!
Аллилуйя, он сдался. Послал людей за одеждой и одеялами, за
горячим чаем и едой, а сам подошёл ко мне, чтобы помочь подняться
на ноги.
— Мне так тяжело, — призналась я, опираясь на его руку. — Это
платье — как камень на шее. Я едва могу стоять.
Не совсем правда — стоять я могла, а открой он передо мной дверь
и скажи: «Иди-ка, Майя, на все четыре стороны», — то не то что
пошла, а побежала бы отсюда вприпрыжку. Но приврать нужно, даже
необходимо — дамы, не боящиеся признаться рыцарям в своих бедах, в
моих любимых историях всегда оказывались на коне.
Вскоре я сидела у стола, переодетая в длинную белую рубашку,
подозрительно напоминающую саван, и в белой обуви, с белым же
полотенцем, закрученным на голове, и двумя пледами, накрывающими
плечи и ноги. Передо мной стояла чашка с дымящимся чаем — травяным,
очень вкусным, а на тарелке лежала булочка, источающая божественный
аромат.
Дэбрэ дождался, пока я верну чашку с недопитым чаем на стол, и
сказал:
— Завтра, леди Майри, вас казнят. Отменить казнь не сможет
никто, даже король не решится помиловать вас, чтобы не стать
мишенью гнева толпы.
Кусок выпечки встал мне поперёк горла.
— Но я не виновата. — Он скривился, и я поспешила сказать: — Я
не помню, чтобы делала что-то дурное. Я не помню вообще ничего.
Пожалуйста, я же прошла испытание святой водой. Я не ведьма.
— Зато до того вы наговорили немало, а от святой воды ваша кожа
дымилась, вы испытывали такую боль, что во всём сознались. Я лично
опрашивал вас, и вы поведали о преступлении в таких подробностях, о
которых могло быть известно только виновной в том, что королевская
чета вновь потеряла наследника. Народу объявлено, что ведьма
найдена. От вас отказалась семья, друзья отреклись. Ваше имя даже
сейчас проклинают с амвонов по всей стране. Вы уже в прошлом, леди
Майри, вы уже мертвы.