Принц не дождался ни колдовской книги, ни имени вредоносной
особы из окружения королевы. Его недовольство чувствовалось
издалека. Я сидела в закрытой карете и наблюдала в окно за
разговором Дэбрэ с принцем и его приближёнными. Из-за расстояния и
запертых дверей-окон не слышала ни слова, но жесты и мимика
собеседников выглядели достаточно красноречиво, а в содержании
беседы не приходилось сомневаться.
Чем больше упрёков Дэбрэ выслушивал, тем выше вздёргивал
подбородок. Чем яростнее жестикулировал принц, тем отчётливей у
Дэбрэ каменело лицо.
Я злилась на него. Имея доказательства моей невиновности, он,
во-первых, упорствовал в подозрении, что я неким волшебным образом
его обманула, и не принимал во внимание, что до меня провернуть
фокус со святой водой никому не удалось. Во-вторых, я сомневалась,
что он кому-либо доложил о том, что я прошла проверку. За всё время
мы расставались лишь на минуты, необходимые для посещения уборной,
в остальное время я не видела, чтобы он что-либо писал. В-третьих,
все пути спасения, которые я предлагала, он отвергал. Поднял меня
на смех, когда я умоляла его позволить мне упасть в ноги королю или
королеве. Он лишал меня даже крохотных шансов к спасению, в итоге —
кого мне было ненавидеть, как не его?
Позади осталась бессонная ночь, где мне снова и снова задавали
одни и те же вопросы, чтобы получить ответ: «Я не знаю, не помню,
ну поверьте же мне уже, наконец». Усталость из-за беспрерывного
допроса усугубилась ещё и довольно долгой и утомительной дорогой в
Лорн.
Выехали ещё затемно. Нас ждала карета чёрного цвета, запряжённая
парой лошадей тёмной масти. Из-за спешки мне так и не удалось
что-либо разглядеть, кроме брусчатой дороги, тающей в серых
сумерках приземистой крепости, огораживающей её зубчатой стены и
бесконечного леса. Лошади шли рысью, карету трясло, меня страшно
укачивало, а Дэбрэ продолжал спрашивать — упорный бульдог. Там, в
дороге, остались мои слёзы — да, я прибегла и к крайнему средству,
но до героя моего романа Дэбрэ было как до луны. Он остался
полостью равнодушен. Сказал: «Вы закончили?» — и предложил умыться
холодной водой. А затем вновь спросил, как я его обманула.
Но сейчас, когда я наблюдала за принцем, позабывшим лелеять
образ абсолютной самоуверенности, и короткими ответами на все
обвинения Дэбрэ, вспомнилась другая подобная сцена. Тогда в камере
принц сказал, что ради сведений о книге и сообщнице Дэбрэ может с
меня живой кожу содрать. Принц требовал не церемониться. Разрешил
всё, любую жестокость и даже привёз королевский приказ.