– Ну что ж, вы добились того чего хотели, и, надеюсь, вам, как
благородному господину хватит сил не выдать бедную вдову с
маленькими детьми властям. Прощайте, Василий Михайлович, – я резко
захлопнула дверь, карета двинулась вперёд. Во мне клокотали:
злость, раздражение, обида и почему-то горечь потери.
Через секунду позади раздался глухой рык и всё стихло.
– Прорвёмся и без него, – я обвела взглядом притихшую
компанию.
Все молчали, я бессмысленно смотрела в окно, не замечая
проплывающих мимо домов.
Наше транспортное средство повернуло налево, потом ещё раз
налево, въехало в широко распахнутые ворота и остановилось.
– Выходим, – прошептала, протягивая руку к двери, но та
неожиданно распахнулась, и я встретилась взглядом с
ярко-зелёными глазами.
Темноволосый молодой человек пристально смотрел на меня и
хмурился. Его грудь вздымалась: похоже, запыхался, пока бежал.
– Думала, что последнее слово осталось за тобой? – первое, что
он произнёс, протягивая руку. – Нет, свои долги я плачу всегда и
сполна. Идём заключать договор, бывшая хозяйка. Буду твоим
временным мужем и защитником. За освобождение поблагодарю позже,
если захочешь, – клокотал он. На деньги, что ли, намекает?
Я долгую минуту смотрела на Василия и о чём-то думала. За это
время, опираясь на мужскую ладонь, из кареты успели выйти все:
Марта, Настя, Тео. Внутри оставались лишь я и ребенок.
– Хорошо, поговорим, но не тут, – протянув зеленоглазому
красавчику корзину, поднялась с места. – Небольшое представление, –
шепнула тому и, опираясь на широкую горячую ладонь Василия,
спрыгнула на землю. – Кучер!
На мой зычный окрик на козлах подпрыгнул Гаврила, а ещё вокруг
обернулся народ.
– Не желаю видеть этот белый ужас на боках! – поправила очки и
ткнула пальцем в бок кареты. – Требую, чтобы ты, пока я отдыхаю и
изволю обедать, привёл эту развалину в порядок! Хочу тёмно-синий
мерцающий цвет!
– Барыня! – охнул Гаврила. – Да где же я мерцающий возьму?
Слуга спрыгнул на землю и бухнулся на колени.
– Милый, разберись с этим нерадивым кучером! – прикрикнула на
зверя, а гости постоялого двора, что сейчас наблюдали за неприятной
сценой, недовольно зашептались. Так, должны меня запомнить такой
самодуркой.
– «Теодор, проследи, чтобы покрасили в неприметный чёрный».
«Всё понял!» – китайская хохлатая, смешно подпрыгивая,
запросилась на ручки Гавриле. Дамы сразу умилились, видя, как слуга
нежно прижимает к себе пса, но я же заметила, что Тео что-то шептал
на ухо кучеру. Значит, всё выполнят как нужно.