Много раз
он потом видел во сне ту ухмылку, и как человек в черном колпаке
тянет к нему руки. И всякий раз после этого просыпался. Теперь же
сон еще страшнее, а вот проснуться – никак не выходит.
Сперва они
со Стешей бежали вверх по какому-то склону, затем у Максима сбилось
дыхание, он шагом пошел, хоть Стеша, видимо более привычная бегать,
тянула его за руку вперед. Всякий раз, когда в кустах слышался
шорох, Максим хватался за топор и всматривался в темноту. Один раз
показалось ему, что в орешнике зашевелился кто-то крупный: зверь ли
или иной кто?
Казалось,
отвратительный запах гниющей плоти и чеснока преследует его и
исходит отовсюду разом, что за каждым кустом притаился ужас с
белыми глазами. От этого хотелось вертеть головой во все стороны
сразу, хотелось иметь глаза на затылке, чтобы пока смотришь влево,
никто справа не подкрался.
Стеша
постоянно вертела головой, чутко прислушиваясь и не выпуская из рук
лука. Удивительно, но выглядела она куда спокойнее Максима: не
испуганная дева в темном лесу, а сосредоточенная
охотница.
– Ты раньше
таких видала? – спросил Максим шепотом.
–
Доводилось, – ответила Стеша. – Да не так близко.
– Кто это
был-то?
– А не
видно, что ль? – спросила она, взглянув на Максима, как на
несмышленыша. – Сказала бы, да накликать не хочу. Пойдем, а то
далече еще.
Так они шли
по лесу, чутко оглядываясь, до тех пор, пока не начало светать.
Когда же среди листьев засверкали первые солнечные лучи, Стеша
сняла с лука тетиву и пошла вперед уже быстрее и не так
сторожко.
– Теперь
они уж не вылезут, – пояснила она. – До ночи.
– Да кто
это? Что это? – снова спросил Максим. – Разве бывает такое на
свете?
– Как
видишь, бывает, – мрачно ответила Стеша. – Неужто ты в монастыре
своем про такое не слыхивал?
Максим
только головой помотал.
– Поветрие
это упырное, – сказала Стеша. – Сызнова началось. Я еще девчонкой
маленькой была, когда оно в прошлый-то раз было. Но мать говорила,
тогда мертвые восставали и вот так же на людей кидались. Но с тех
пор здесь их почти не было – всех тогда истребили. А вот в других
местах, сказывают, еще остались, да вот теперь, видать, и до нас
добрались.
– Мертвые
восстанут только во второе пришествие Спасителя, – настоятельно
произнес Максим. – Ангел вострубит, и они поднимутся, а дотоле это
невозможно.