– Ты,
кстати, нашел кого-нибудь из твоих? – спросил Фрязин. Ему, кажется,
хотелось поскорее свернуть беседу в другое русло.
Мина в
ответ покачал головой, и отпил из фляжки еще немного, крякнул,
растянулся на полушубке.
– Как в
воду канули, – сказал он с горечью. – Но я найду… я это… на дне
морском сыщу. Морского царя… и того за усы моржовые схвачу… скажу:
«Где мои? Сказывай?!».
Он
усмехнулся и блаженно зажмурился, должно быть, и впрямь
представляя, как допрашивает морского царя.
Максим уж
знал, что Мина время от времени из Воскресенского уезжает наводить
справки о своих родственниках – не удастся ли кого сыскать. В
Новгороде у него их жило множество, но смог ли кто-то из них
пережить разорение, было неизвестно. Да и где искать их – бог
весть. Точно не в Новгороде – оттуда тех, кто пережил разорение,
почти всех выселили. Кто в Тверь уехал, кто в Кострому, а кто и
вовсе в дальние земли: в Казань, в Астрахань. Где теперь
сыщешь?
Но Мина не
отчаивался. Он завел знакомства среди мелких купцов, ездящих по
городам и весям и торгующих скотом: этим же в лучшие времена
промышляло большинство Мининых родственников. Их-то он и
выспрашивал, но пока, стало быть, никого не сыскал.
– Ладно, –
сказал Фрязин и сладко потянулся. – Заседание Боярской думы на этом
объявляю закрытым. Ты, кутья, иди, стереги, а после полуночи меня
толкни – я сменю.
Максим взял
бердыш, пристроился у давно выломанного окна и стал смотреть в
сторону темнеющего за погорелыми стенами леса, прислушиваясь, не
ходит ли кто вокруг терема. Мысли беспокойной чередой роились у
него в голове. Должно быть, он сейчас не уснул бы, даже если б было
можно.
Думал он,
прежде всего о том, что будь он царем, ни за что не стал бы
позволять грабить своих подданных. Разве не в том долг царя, чтобы
защищать слабых от сильных и отвращать беззаконие?
А все-таки,
не шли в то же время у него из головы слова Фрязина: не нашего,
дескать, это ума дело. А что если в самом деле так? Если царь при
этом придерживался какой-то цели, одному ему ясной?
«Вот бы
поговорить с ним,» – думал Максим, глядя на показавшийся в прорехе
облаков лунный бок. – «Вот бы хоть взглянуть на него, какой он
человек? Может быть, тогда яснее бы было?».
***
Чуть
забрезжил свет, стали грузить бочки на небольшой струг, что
хранился здесь же в Погорельском, припрятанный в кустах, чтобы с
воды не было видно. После этого Мина с повозкой отправился назад в
Воскресенское, а Фрязин с Максимом оттолкнули струг и медленно
поплыли вниз по Вазузе.