Я перевёл взгляд на фигуру рядом с
ней. То был мужчина, значительно уступавший и мне, и эльфийке в
росте, но при этом выглядящий очень массивным и коренастым. По его
голове струились густые слипшиеся локоны чёрных волос, перетекающие
в пышную бороду. Тяжёлый взгляд этого невысокого, но необычайно
широкоплечего мужчины казался особенно суровым благодаря густым
бровям и большому, похожему на картошку носом.
«Дворф», – осенило меня.
Бородатый мужичок носил на себе
тяжёлый чешуйчатый доспех и держал в левой руке факел, а в правой –
оружие, напоминавшее нечто среднее между киркой и топором.
С трудом отведя взгляд от
внушительной железки, я посмотрел на третью фигуру, чей
устремлённый ко мне взгляд казался крайне недоброжелательным и
полным презрения. Темноволосый мальчишка, что был ниже меня на
три-четыре головы, не спуская с меня глаз, комкал некий свиток из
пергамента. Этот индивидуум был одет в кожаную броню, серый
походный плащ, а на поясе у него покоились ножны с кинжалом внутри
и деревянная флейта, покрытая сложной, искусной резьбой. Опустив
взгляд ниже, я увидел, что мальчишка не носит обуви, а его стопы
необычайно большие и покрыты густыми как мех тёмными волосами.
Скорее всего, это никакой не мальчишка, а вполне себе взрослый
полурослик или же хоббит.
Наконец, я рассмотрел последнюю
фигуру. В такой пёстрой компании я увидел представителя самой
неожиданной расы – человека. Закованный в латы высокий мужчина
средних лет с вьющимися каштановыми волосами и неопрятной щетиной
смотрел скучающим, безразличным взглядом вглубь тёмного коридора,
взвалив на своё плечо полуторный меч.
– Каэн суар элоникус де асмо, –
раздражённо произнёс хоббит, обратившись к эльфийке на совершенно
незнакомом мне языке. Затем, переведя взгляд обратно на меня, он
добавил с вопросительной интонацией: – Экту лоанкар давитано?
– И тебе не хворать, – растерянно
ответил я, а затем отрицательно закачал головой.
Хоббит швырнул в сторону смятый
свиток, смачно сплюнул на каменный пол, а затем начал выкрикивать
что-то нечленораздельное, приковывая к себе озабоченные взгляды
эльфийки и дворфа.
Бородач в чешуйчатом доспехе подошёл
к хоббиту, отвесил ему подзатыльник и вступил в словесную перепалку
с ним. Тем временем эльфийка подошла ко мне поближе и, нежно прижав
к своей груди солнечный амулет словно грудного ребёнка, начала
произносить похожие на молитву слова. Одновременно с этим её
золотистые волосы начали развеваться, а амулет загорелся светом,
яркий луч которого упал на моё лицо.