Александр
– Это что
за долбанутая *бола там была в твоем исполнении? – накинулся на меня Лёха, как
только я вернулся в тачку, доведя скрытно Рубцову до подъезда. Наш объект
нырнула в проходной двор, попросив ее высадить в двух кварталах от своего дома.
Конспираторша, бля. Типа если бы нам было нужно, мы бы тебя за пять минут бы
тут не нашли. Даже если бы и так не знали, где живешь.
– М? –
покосился я на брата. Само собой, слышал я его прекрасно. Но вот говорить и
отвечать на его вполне обоснованную претензию не хотел.
– Не
придуривайся! Ты знаешь, о чем я, и вот эта рожа кирпичом твоя не прокатит, –
горячился он. – Какого хера ты на Ксюху кидался? Что это вообще за «или говори,
что надо, или у*бывай» х*йня?
Ксюху?
Выходит, мне не показалось, что этот придурок стойку на нее сделал. Хотя какая
там стойка. Стояк у него на объект, походу, железный. Вот ведь дебил, прости
господи! Хотя сам-то…
– А что
не так? Она же общения с отморозками хотела, вот я ей его и обеспечил.
На самом
деле никакой сраной логики сейчас я в своем поведении не усматривал. Сейчас. Но
не тогда, когда эта гадюка с ангельским личиком и потерянным каким-то взглядом
была рядом. Я как на нее смотрел, злостью какого-то хера аж придушивало,
корежило прямо. Я не вчера на белый свет народился, и с тем, что красивые бабы
бывают меркантильными брехливыми стервами, шлюхами кончеными, суками злобными и
завистливыми, сталкивался частенько. И мне на это по большей части было срать.
Реальность нужно принимать, как она есть. Но вот Рубцова эта выбешивала. Своей
лживой трогательной невинностью, в которую она прямо вся была укутана, как в
кокон какой-то. Взглядом пронзительным глазищ синих-синих, что тебя как насквозь прошибал, зацепив даже краем. Внешностью
безобидной, по-настоящему изысканно кукольной, без пошлости и грамма приторной слащавости. Миниатюрностью своей,
вызывающей потребность встать между ней и всем дерьмом вокруг и не дать ничему
до нее добраться. Бесила тем, что при всем этом ее хрупко-воздушном облике
милоты отстраненной я к ней не ощущал. И не потому ведь, что знал – она на
самом деле хладнокровная дрянь, задумавшая навредить кому-то, а то и убить. Мне
ее хотелось. Да так, что аж дышать через раз стал, как только рассмотрел ее.
Прикрутило так, что прям в коленях слабину поймал и четкость зрения на несколько секунд
потерял. Яйца поджались, как если бы их в кулак кто зажал, потемнело все, в
легких воздух окаменел. Смотрел, как она губами бледненькими своими шевелит,
обращаясь к торгашу, а в башке такое творилось… Сграбастать, утянуть в первый
попавшийся укромный угол, содрать все ниже пояса, задрать тряпки до подбородка,
дернуть ширинку и вдуть ей так, чтобы с ходу по самый корень. Долбиться, чтобы
подкидывало ее, невесомую, растирало спиной по стене, и смотреть в лицо это
ангельское не отрываясь, пока оргазмом не расхреначит. В идеале обоих. Но можно
и меня одного. Потому что вообще не заслужила. Потому что так ей и надо! Нечего
такое с моими мозгами вытворять своей невинностью этой, и гадина так-то. Мне
даже в лоб ей предложить захотелось: ты со мной трахаешься – я мочу, кого там
тебе надо. Ясное дело, что все это вранье, но коварные суки честного подхода и
не заслуживают. И приспичило услышать, как она соглашается, подтверждая
полностью то, что тварь она в душе конченая. Трахнул бы я ее, если бы
согласилась? Да, однозначно. Стыдно ли мне за такие скотские мысли? Тоже да. Но
не настолько, чтобы перестать хотеть эту ангелоподобную дрянь. И ненавидеть ее и
желать унизить тогда чудилось логичным. Тогда. Но сейчас, по здравому
размышлению, от себя аж воротило.