«Берта! Хорошие девочки так не поступают», — строго прозвучал
надо мной огорченный голос матушки. Уже теряя сознание я
удивилась.
«Откуда ты здесь? Ты же уже на небе».
«Хорошие девочки так не поступают», — если бы мне давали по
цветку, каждый раз как это говорят, я бы уже засадила весь луг.
Ненавистную фразу впору выбить у меня на лбу, потому что, похоже,
это мой девиз.
«Берта! Девочки так не делают!» — заявила матушка, когда я
сиганула через забор вместе с братьями, да только случайно сшибла
пару досок. Ну сильная я, разве виновата? Мне Порядок силу даровал.
Не моя вина, что ездовые быки гуськом потянулись на волю и их потом
долго загоняли назад. Не хочу я носить платья! В них неудобно
сигать через забор, вот поэтому и быки разошлись. А они опять:
«Берта-а-а!».
«Хорошие девочки так не делают», — говорит мне уже тетка, после
того как я заявляю, что хочу отправиться на войну с хаосом, убившим
мою семью. Как можно жить в ее доме, вышивать на подушках, когда
нужно мстить за гибель родных, когда можно не допустить ещё чью-то
гибель? С моей-то силой?! Хорошие так не делают... Да тьфу на
вас!!!
Я от души плюнула, и почувствовала как по щеке потекла струйка
слюны. Пошевелившись, вытерлась и недоуменно двинувшись поняла, что
лежу на боку. Я открыла глаза. Темно.
— Очнулась? — спокойно спросил мужской голос, порой чуть
подтягивая «с». Это голос Криса.
Звучит гулко, словно мы в колодце.
— Где мы? — пробормотала.
— В отстойнике, — усмехнулся.
— Ничего не вижу... — вздохнула, неуклюже пытаясь сесть. Подо
мной солома. С тревогой ощупала голову. Цела. Затем руки, плечи,
грудь, пояс. Так и есть! Сняли мои топоры! Будто руки отняли!
— Нас поймали. Оружие, разумеется, забрали, — Крис только
хмыкнул.
Занявшаяся передо мной искра превратилась в небольшой язычок
пламени, осветив лицо Криса и подсветив впадины щек, дуги бровей. Я
заметила подбитый глаз.
— Сказали кое-что. Молиться до рассвета, — он усмехнулся на
слове «молиться», подбрасывая огоньку сучков, которых было в
изобилии. — Религиозный народ. Предполагаю, что, как закончится
ночь, придут. Может даже подарят относительно легкую смерть.
— Сказали? — я сморщила лоб, пытаясь понять, как мануарцы могут
что-то говорить, когда они вечно лают.
— Один говорит по-нашему. Плохо, несколько основных слов, — Крис
слегка поморщился от боли приподнимаясь. Попало ему.