Я была права, младенца хорошо
кормили, следили за его здоровьем. Но на руки Мариэлла брала
ребенка, только чтобы обмыть и сменить пеленки. Вынужденно.
Пересилить себя и сделать что-то большее девушка не могла.
Из комнаты девушка практически не
выходила. Особенно после родов. Фактически, только ради визитов в
купальню и уборную. Тут ела, спала, ухаживала за младенцем. Можно
по пальцам одной руки пересчитать количество раз, когда она
покидала стены пансиона. Полное глубокое затворничество. Здесь же,
на столе, в крохотном котелке, подвешенном на какой-то почти
игрушечной треноге с источником огня, варила эликсиры для
поддержания здоровья малышки и зелья, оставленные мне.
Почему мне-то? Каким боком я имею
отношение к Мариэлле и ее ребенку? Жила себе спокойно на Земле,
никого не трогала, никакими эзотерическими и паранормальными вещами
отродясь не интересовалась. С какой вдруг стати я ей подруга?
Может, это все такой странный
глубокий сон во сне?
Я с усилием потерла лицо ладонями и
вернулась к столу и тетради. Буду читать дальше, надо ведь
разобраться.
И снова флакон с неясной жидкостью и
потом активирующие слова. Видения.
Следующий, под номером шесть.
Видения.
Потом седьмой. Заклинания.
Видения.
Восьмой. Очередное кино в обратной
перемотке.
Девятый. И еще порция глюков.
Десятый. И, кажется, мой мозг сейчас
взорвется.
Я еле дотянулась до подушки, упала и
вновь отключилась.
День прошел как в тумане. Я
просыпалась от тихого кряхтения младенца. Кормила. Держала на
руках, меняла пеленки. Укладывала. И ложилась сама. Сонливость и
слабость были жуткие.
Снова поймала себя на том, что
зачем-то каждый раз прищелкиваю и делаю непонятные пассы пальцами
над грязными вещами и пустой бутылочкой. Обдумать не
получалось.
К вечеру я более-менее оклемалась и
обнаружила, что кто-то заходил в комнату, пока я спала. У двери
стоял стул с подносом, на котором я обнаружила еду для себя и
крынку со свежим козьим молоком. А старую забрали и унесли.
И опять тело само по себе зачем-то
прищелкнуло и провело рукой над продуктами. Не знаю, что я сделала,
но отчего-то появилось понимание, что с едой все хорошо. Она
свежая, не отравленная и еще теплая.
Ну, поела. Запила сладким крепким
травяным чаем.
Сил выйти из комнаты пока не было.
Выпитые зелья и сумбурные видения вымотали. Почему я не пыталась
выскочить к людям, отчего следовала инструкциям из тетради, пила,
читала и смотрела все эти видения, не знаю. Сознание воспринимало
все с некоторой степенью отупения и покорности. Мол, надо, Маша.
Давай сделаем, а уже потом, когда все узнаем, решим, что
делать.