– Что сообщил «Парус»? – быстро спросила девушка.
– Очень немногое. Сообщение прерывалось и потом совсем замолкло. Я помню его дословно: «Я Парус, я Парус, иду от Веги двадцать шесть лет… достаточно… буду ждать… четыре планеты Веги… ничего нет прекраснее… какое счастье!..»
– Но они звали на помощь, где-то хотели ждать!
– Конечно, на помощь, иначе звездолет не стал бы расходовать чудовищную энергию на посылку сообщения. Что же было делать – больше ни слова от «Паруса» не поступило.
– Двадцать шесть независимых лет обратного пути. До Солнца осталось около пяти лет… Корабль был где-то в нашем районе или еще ближе к Земле.
– Вряд ли… Разве в том случае, если превысил нормальную скорость и шел близко к квантовому пределу.[2] Но это очень опасно!
Эрг Hoop коротко пояснил расчетные основания разрушительного скачка в состоянии материи по приближении к скорости света, но заметил, что девушка слушает невнимательно.
– Я поняла вас! – воскликнула она, едва начальник экспедиции закончил свои объяснения. – Я поняла бы сразу, но гибель звездолета мне заслонила смысл… Это всегда так ужасно, и с этим невозможно примириться!
– Теперь до вас дошло основное в сообщении, – хмуро сказал Эрг Hoop. – Они открыли какие-то особенно прекрасные миры. И я давно уже мечтаю повторить путь «Паруса» – с новыми усовершенствованиями это теперь возможно и с одним кораблем. С юности я живу мечтой о Веге – синем солнце с прекрасными планетами!
– Увидеть такие миры… – прерывающимся голосом произнесла Низа.
– Но чтобы вернуться, надо шестьдесят земных, или сорок независимых, лет… Тогда это… полжизни.
– Да, большие достижения требуют больших жертв. Но для меня это даже не жертва. Моя жизнь на Земле была лишь короткими перерывами звездных путей. Ведь я родился на звездолете!
– Как это могло случиться? – поразилась девушка.
– Тридцать пятая звездная состояла из четырех кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолете, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса – совершеннолетия – мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолет и стал астронавигатором.