Когда она ему сообщила новость, он кивнул и подставил руку. Тандела коснулась ее кулаком, а потом хлопнула десятника по плечу.
– Где тут у вас трактир? Я угощаю, – расслышал я.
Да-а… она как-то безболезненно влилась в ряды наших солдат. Парни относились к ней не как к новенькому-салаге, а как к теневому лидеру. Еще бы. Так драться могут только очень крутые бойцы. Но уважали ее не только за то, что она за два дня успела всем им надрать задницы, а некоторым и не по разу. Вела она себя как-то… просто, что ли. Без претензий. Пух – десятник? Отлично. Торел считает себя неотразимым? Пусть. Что? Он чего-то от нее хочет? На следующее утро у парня вид какой-то сконфуженный и бледный. Она побила его в том самом углу, где он пытался ее лапать.
И, наконец, вот этот поступок. Напоить свой десяток.
Здорово, конечно, но женщина не должна себя так вести.
Меня подняли среди ночи.
– В чем дело, солдат?
– Тандела, Пух и Торел разносят трактир, капитан!
– Какого хрена? – удивился я, вскакивая и натягивая штаны. – Ужрались, что ли?
– Пух и Торел – вдрызг. Остальные наши и вовсе попадали. А Тандела – ходит еле-еле, но дерется все так же. Троих уже уложила, когда я уходил.
Я накинул куртку и подхватил копье:
– С местными поцапались? – Мы побежали к трактиру.
– Ну да. Кто-то начал к ней приставать. Она внимания не обращала, но Торел полез драться. Кто-то совсем уже неудачно пошутил, и тут ее сорвало.
– Ладно. Потом разберемся. – Мы подбежали к трактиру. – Главное – ее уложить.
Парень потянулся к мечу.
– Я тебе дам! – прикрикнул я. – Лучше оставь у порога. Не дай бог, она вытащит кинжал – я тогда копьем с ней не управлюсь. А так – не видит стали, может, все и обойдется.
Я быстро – как учили – вошел в трактир.
– Пей, друг, – Тандела опрокинула кружку с пивом в рот местному парню. Тот вначале пил, потом начал захлебываться и отворачиваться. – Не хочешь?! – взревела Тандела, отнимая кружку ото рта и замахиваясь свободной рукой. Парень схватил кружку обеими руками и начал допивать. Тандела следила за ним, а я осматривался.
Весь десяток Пуха, вместе с ним самим, валялся по всему трактиру. Местных, кроме парня за столом у Танделы, не было. Трактирщик и два его сына с тревогой смотрели на них.
В углу валялись куски стула, посреди комнаты лежал разломанный стол. И это всё? А где обещанный разгром?