Чужая культура, они тут все простые и доверчивые, истории, где встречались нереальные элементы, следовало подвергать сомнению.
Первая трещина в этих сомнениях появилась после убийства колдуна ваксов, принадлежащего к племени, проживавшему где-то на юге. Тот всего-то при помощи палки и черепа едва не испепелил Рогова, когда он устроил засаду на преследовавший его отряд. То есть троглодит использовал устройство, в котором не обнаружилось ничего похожего на продукт высоких технологий. Оно работало благодаря невзрачному камню из Гриндира – таким образом в руки землян попал первый сид.
Этот невзрачный камешек до сих пор поражает. И всех тайн своих не раскрывает, самых грамотных землян загоняя в тупик.
Двенадцатилетний мальчишка по имени Миша сумел быстрее всех разобраться с трофейным жезлом. По его словам, надо лишь ощутить какую-то непонятную вибрацию камня и стараться не терять ощущения этой вибрации. Как-то просто сказано, но при этом полный мрак. Возможно, поэтому управлять жезлом получалось далеко не у всех. У Рогова, например, вообще не получилось. К тому же опыты быстро запретили: камень явно терял свою загадочную силу, создавая все меньше и меньше огня.
Но теперь земляне убедились – в Гриндире и в самом деле есть что-то необычное. То есть аборигены ходили туда явно не за золотом.
Только в вечно раскаленную пустыню не верилось. Не тот здесь климат, совсем не тот. Можно ли представить сырой еловый лес посреди Египта? Вот то-то.
Рогов и его спутники сегодня окончательно излечились от скептицизма. То есть почти все спутники – Мнардир и до этого был знаком с Гриндиром не понаслышке.
Разумеется, прежде всего следовало подумать о лагере. Но человек – любопытнейшее создание, и потому вся орава первым делом направилась к границе между зеленым и красным. Мнардир по этому поводу недовольно бубнил, но его мнение проигнорировали.
Интересно ведь, как тут удержишься.
Последние метры пришлось карабкаться по каменистой круче, помогая себе руками. А затем резкий подъем сменился ровным уступом. На его краю местами виднелись пучки скудной травы, цеплявшейся за малейшие трещинки и углубления, – обычная картина в горах и на небогатых почвой холмах. Но метра через три дальше будто ножом провели: с одной стороны от «разреза» хоть какая-то зелень просматривается, а с другой – лишь красновато-рыжий крупнозернистый песок без малейших признаков жизни.