- Войдите!
Хозяин кабинета, как всегда, восседал за столом, едва видневшимся из-под бумажных развалов. Не дожидаясь приглашения, а то можно было и не дождаться, особой галантностью маг-менталист не отличался, она прошла и села на единственный гостевой стул.
Какое-то время безопасник продолжал копаться в документах, будто бы забыв о посетительнице. Привыкшая к его манере заканчивать одно дело прежде, чем переходить к следующему, Арина скучающе разглядывала знакомый до черточки кабинет, к которому за прошедший месяц успела порядком привыкнуть. Шторы бы поменять, подумалось ей. Серый, конечно, в тему общей гаммы, но на фоне коричневого кожаного кресла и тёплого дерева стола смотрится несколько чужеродно. Может, оттенок чуть другой взять? Или простегать золотистой нитью?
Арина любила свою профессию, и в любом помещении автоматически начинала представлять, как бы она изменила его, будь на то ее воля. И забавляться подобным образом могла часами, так что тишина в кабинете ее совершенно не тяготила, даже если безопасник рассчитывал на какой-то там психологический эффект.
- Я хотел бы перед вами извиниться. - после недолгого молчания выдал сен Дюваль. Арина на него вытаращилась в глубочайшем недоумении. Непохоже, чтобы после месяца с лишним бесцеремонных загоняний ее в постель хорьку в безопаснике вдруг проснулась совесть. Что-то опять от нее нужно?
- За что именно? - уточнила она. А что, там целый список уже накопился. Мужчина тоже это осознавал, потому тяжело вздохнул и продолжил:
- От лица всей структуры Императорской службы безопасности приношу вам глубочайшие извинения. Имело место некоторое...превышение полномочий с моей стороны. Я не имел права привлекать к расследованию гражданских, и тем более принуждать их к выполнению приказов шантажом. - он скрипнул зубами и едва разборчиво добавил: - Простите.
Арина не думала, что суровый безопасник способен на настолько пространные и прочувствованные речи. Не иначе, новый любовник Марго ему хвоста накрутил. С директором БАРСа шутки плохи, даже если ты начальник отдела внутренней безопасности.
По губам девушки пробежала слабая улыбка. Кроме легкого злорадства, она не испытывала ничего. Ни облегчения, что все закончилось, ни радости от - наконец-то - избавления от хорька. Внутри царила ядерная пустыня выжженного чувства. Ей, по большому счету, было безразлично, извинятся перед ней, или просто выкинут вон. Главное, чтобы оставили в покое и больше не трогали.