Фица повторила слово в слово то, что поручил ей сказать
Григораш:
— Агнешке следует немедленно вернуться в отчий дом. На
Рождественском балу в королевском замке она будет представлена
достойному претенденту на её руку и, в случае его согласия,
немедленно обручена и сразу же выдана замуж.
— Об этом я уже знаю, он мне писал, — сказала аббатиса, — и
получил соответствующий ответ: отъезд Агнешки из монастыря не
угоден богам.
— Да, это так. Он получил ваш отказ. — Фица наклонила голову и
вновь посмотрела в чистые глаза Всеблагой Брындуши. — Но, когда он
писал вам, то не доверил бумаге имя того, кто готов взять Агнешку в
жёны — причину, побудившую его изменить решение о судьбе старшей
дочери. Узнав, вы перемените решение. Его Высочайшая Светлость
рассчитывает на ваше щедрое к горестям простых людей сердце и
любовь к нашей стране.
— Даже так? — Аббатиса приподняла брови. — Высокородный торгаш
вспомнил о патриотизме? Ну что ж, продолжайте, мне уже до крайности
любопытно узнать, в какую аферу ввязался Григораш в этот раз.
Фица удивилась резкости слов Всеблагой сестры, как и тому, что
она не смогла подсмотреть ответ в чужой голове. Или всё же все её
прежние догадки — случайности и совпадения, и мысли она читать не
умеет? Было бы хорошо.
— Как вы знаете, на границах страны неспокойно, — заговорила
Фица словами Григораша, зазубренными, словно «Отче наш». —
Девятнадцать лет прошло с последней великой войны, и обескровленные
прежде враги набрали силу, вырастили новые поколения, и юные головы
жаждут славы и битв, мечтают о богатствах наших земель, городов,
монастырей.
Услышав последнее слово, Брындуша заметила:
— А он старательно подготовился к переговорам. Прежде таким
красноречием не отличался. Видно, предложенный ему выкуп за дочь
вправду велик. — Она задумчиво побарабанила пальцами по
подлокотнику. — Но вы продолжайте, София.
— Наших врагов сдерживают только старые договоры и те, кто их
подписывал. Время неумолимо, и новые властители готовятся занимать
престолы предшественников. Король Драгош считает, что мы находимся
на пороге войны, и королевский совет с ним согласен.
Фица остановилась, но Брындуша дала знак продолжать. Теперь она
слушала внимательно, улыбка исчезла с её лица, и блистательная
юность уступила место многоопытной сосредоточенности.