Сообщение погасло.
М-да, кому доложить, что всё пошло не по плану? В висках стихала
пульсация. Я стал мёрзнуть и поднялся на ноги.
Как сбили то, на чём я летел? Куда я летел, что это за место?
Столько вопросов! О, и я знаю с чего начать. Как можно выжить в
авиакатастрофе и в процессе потерять только кусок левого уха? Это
же ненормальное везение! И… Там что, правда была большая красная
кнопка с надписью «Боньк»?!
– Система, открыть запись! – стандартная команда на чип по
какой-то причине не сработала.
Данный функционал доступен только для звания сержант и
выше.
Текущий статус: Гражданский.
Боевой статус: Заблокировано.
Так… – тру виски пальцами. Кнопка точно была. Вопрос: была ли
надпись?
Мозг молчит. Мир вокруг тоже успокоился. Ладно, я тут, между
прочим, в центре авиакатастрофы. Вокруг какие-то обломки, везде
разорванные тела. Все в одинаковой форме цвета палой листвы.
Провожу ладонью по волосам. Волосы остались там, где память. На
макушке несколько крупных шишек и есть немного крови из
царапин.
А ещё вокруг… Дикая природа, какой её показывают в гало. Озеро с
обрывистым каменистым берегом. Сразу у его границы – деревья. Какие
деревья? А пёс знает. Может ёлки, может берёзы. Природу за свою
жизнь я наблюдал исключительно в тематических парках. Потому меня
сейчас интересовал ближайший ко мне труп. На нём совершенно точно
сохранились ботинки.
Труп умирать не спешил. Долговязый мужик тихо булькал и негромко
стонал. Ноги торчат под разными углами, бок смят, из-под головы
течёт алое. Глаза широко раскрыты, мутно смотрят в небо. Но
двигаются. Мужик сипло и натужно дышит. Только в гало и в игрушках
люди умирают мгновенно. Это была далеко не первая смерть, что я
наблюдал. Минут через пятнадцать мне надоело почтительно мяться в
стороне. К тому же я успел внимательно разглядеть кусок обшивки, на
котором хорошо были видны следы от раскалённых роликов. Сбивали нас
ракетой. А если на вас не пожалели ракету, то лучше уйти из места
падения как можно дальше. Вдруг они ещё и времени своего на
зачистку не пожалеют? Рой дешёвых дронов, и…
Стон стал громче, когда я стал стягивать ботинки с
умирающего.
– Извини, мужик, ты тут можешь до вечера помирать, а мне надо
отсюда убираться. Без обид, но ботинки тебе уже не помогут…
Моё внимание привлёк стрёкот. Кручу головой и вижу крохотную
камеру на четырёх стрекозиных крыльях. На камере стоял оптический
зум. Зашибись. Одно из двух: или сюда приедут спасатели, или те,
кто самолёт сбил.