И тут меня осеняет. Наверное просто соседка из нашего дома пошла платить по счетам, но потеряла. И квитанцию, и ребенка. Не очень ответственная мать, конечно, но не мне ее судить. Главное, что можно будет посмотреть номер квартиры и не звонить в полицию и не бегать по квартирам, а просто подняться к ней и отдать малыша.
Поднимаю бумажки и возвращаюсь в гостиную.
- Так-так, может сейчас узнаем, кто твоя мама? – спрашиваю я весело, подмигивая карапузу.
К моему удивлению, вместо квитанций нахожу какое-то письмо и свидетельство о рождении. Пробегаюсь по нему глазами и улыбка тут же сползает с лица.
- Мать – Карамзина Вероника Степановна, - читаю онемевшими губами свои фамилию, имя и отчество на чужом документе, и перевожу ошалевший взгляд на ребенка.
Его мать что, я?!
2. Глава 2
- Так, так, надо успокоиться. Надо мыслить трезво, - бормочу я под нос, но прийти в себя это точно не помогает. Меня трясет, я раз за разом перечитываю свидетельство о рождении и окончательно перестаю что-либо понимать. Если это розыгрыш, то слишком дурацкий и жестокий!
Малыш засыпает и только сейчас я обращаю внимание, что у меня в руке из-за свидетельства торчит краешек конверта. Плюхаюсь на диван рядом с переноской и без зазрения совести его распечатываю. Читать чужие письма нехорошо, но не в этой ситуации.
- «Здравствуй, Ника», - читаю первую строчку и на этом месте нервно хихикаю. Сначала совпадение кажется фантастическим, но через секунду я понимаю, что письмо, кажется, адресовано мне, - «Ты не знаешь меня, я нашла твои данные в сети случайно, в слитой базе пользователей. Надеюсь, ты поймешь меня и хорошо воспитаешь этого ребенка».
Так, стоп! Откладываю письмо и нервно шагаю по комнате, пытаясь хоть как-то успокоить сердцебиение. Это розыгрыш. Точно! Чей-то дурацкий розыгрыш! Но кто станет так рисковать своим ребенком и приносить его незнакомому человеку только ради шутки? Прежде чем снова взять в руки письмо, не выдерживаю и бегу в ванную. Несколько раз ополаскиваю лицо ледяной водой и пялюсь в свое отражение: темно-каштановые волосы еще не причесаны, а глаза горят лихорадочным блеском. Тот еще видок после таких новостей…
Только через пять минут, когда хоть немного удается успокоиться, беру снова письмо. Руки до сих пор дрожат. Но хуже, что чем больше я его читала, тем сильнее происходящее напоминало какой-то бредовый сон. Иначе и не назовешь. Наверное, я просто заболела, у меня температура за сорок и мне чудится все это.