– Так может сам с ними и
разберешься? – из фургона послышался скрипучий голос. – Без меня? А
я пока посплю.
– Изволите шутить, Владыко?
– Куда уж мне шутить в моем-то
возрасте, – полог фургона качнулся, и на свет показался седой
длиннобородый старец. Если сухонькую старушку из группы Рэма можно
было назвать старой, то к старику, с трудом вылезшему из фургона,
больше подходило определение «древний». Капитан с особой
почтительностью помог старцу спуститься на землю и аккуратно с
нарочитой неторопливостью повел его к «дорогим гостям».
– Посмотрите на них, Владыко. Лучшие
из лучших, – капитан как будто забыл, что совсем недавно называл
«лучших из лучших» несколько иначе.
– Вижу, капитан, вижу, – старик
подслеповато моргал выцветшими глазами и изо всех сил цеплялся за
подставленную руку. Каждое движение в его исполнении выглядело
последним. Наконец старец остановился около первой группы и
отцепился от капитана.
– Какие чудесные Дети Небес! –
сказал он и сделал аккуратный шажок вперед. Казалось, что за шагом
последует непременное падение, но каким-то чудом старец умудрился
остаться на ногах и, слегка согнувшись, протянул руку, сжимающую
небольшой предмет первому «дорогому гостю»:
– Держи, паренек, – где-то по дороге
голос старца растерял скрипучесть. В нем появилась звучность и
глубина.
– Держи, девонька.
– Держи, красавица.
– Держи, вьюноша.
– Держи, воин.
– Держи, молодка.
– Держи, орел.
– Держи…
Старик подходил ко всем. Не забыл он
и про седовласую старушку, и про Рэма. И каждому доставался
небольшой полупрозрачный шарик с белой завораживающей искоркой
внутри. Вроде старец двигался медленно и осторожно, а обошел он
всех очень быстро. Только шарик переходил из одних рук в другие,
как старик протягивал шарик следующему. Лишь перед «боевым монахом
Бодрума» старец задержался. Он долго, с особо пристальным вниманием
рассматривал эту странную женщину. Сложно было понять, что за
эмоции сменяли друг друга на морщинистом лице. Вдруг старик
улыбнулся и протянул ей руку с шариком: «Держи, умница».
От слов старика в пустых глазах Морт
появилось осмысленное выражение. Она робко коснулась шарика
окровавленной рукой, а потом резко схватила его и прижала к груди.
Рэм аж разинул рот от увиденного. Нет, его удивила не реакция
бойца, способного одолеть волка. Рука Морт. Ее искусанная рука. Она
прекратила быть искусанной. Запекшаяся кровь покрывала руку, но
ран… ран не было. Они исчезли.