– Слушаюсь, капитан, – капрал
сорвался с места, подскочил к Морт и стал успокаивать ее. Вскоре
тихий умиротворяющий голос сделал свое дело – Морт затихла. Она
бухнулась на землю и, не найдя шарика, принялась изучать медальон.
Капрал оценил ее детский энтузиазм и, посчитав, что медальон может
повторить судьбу камня души, вытащил из поясного кошеля небольшой
ремешок. После недолгих уговоров капралу удалось отобрать медальон,
соединить его с ремешком и повесить результат своих трудов на
могучую женскую шею.
Морт результат оценила. В ее глазах
заблестели слезы. Она обняла Сельва и с силой прижала к себе, да
так, что капрал охнул от боли.
– Я – Морт, – прогудела она
довольно.
– Да-да, – прокряхтел капрал в
ответ. – Ты – Морт – боевой монах Бодрума.
– Итак, – убедившись, что некое
подобие спокойствия восстановлено, продолжил капитан, – я собирался
рассказать вам о камне души. Основным отличием Небесных Детей от
обычных людей является особенность их души. Душа нормального
человека с ним всегда: от рождения до смерти. А души Небесных Детей
стремятся покинуть тела как можно быстрее. И если душа покидает
тело, то тело умирает.
Капитан повысил голос:
– Вы поняли? Вы все уже мертвы! Если
б не добрая воля нашего князя, то смерть постучалась бы к вам в
самое ближайшее время. Но князь великодушен, и он дает шанс всем
своим подданным. В том числе и вам. Он обратился к жрецам Агнии за
помощью, и те придумали способ, как спасти вас!
Рэм внимал. Сказанные слова и
неявные смыслы смешивались в его голове, но цельной картины перед
ним почему-то не возникало. Небесные Дети, камни души, княжеские
медальоны, таинственные враги и добрая воля князя – всё это
выглядело таким нарочитым, таким неестественным, таким нереальным.
И дело было не в том, что одни слова капитана расходились с
другими: если только Небесные Дети могут справиться с «мерзкими
созданиями, чье существование поддерживает одно безграничное
желание разрушения», то почему за поступками князя стоит «добрая
воля», а не «вынужденная необходимость»? Слова оставались словами.
Куда больше удивляли его поступки. Рэм допускал, что девушек не
стоит вынуждать сражаться. Но то, как это обставил капитан,
выглядело мерзко. Да и не всех девушек он отправил в фургоны. А
старушка рядом? Ну какой с нее прок? А как капитан относился к
будущим защитникам от таинственных «мерзких созданий»? Равнодушие и
презрение. Причем второго куда больше, чем первого.