Один из последних воинов погибшего королевства драконов, каких единицы остались странствовать по новому миру, лишёнными крова и смысла, он был воспитан с мыслью о том, что цель стоит жизни.
Цели, которую поручили ему во время посвящения более тридцати лет назад, когда ему едва исполнилось шесть, больше не было. Но это значило лишь то, что Давену приходилось создавать её самому — и даже от такой, придуманной цели, он не любил отступать.
С тех пор как Глен-Дрэгон перестал существовать, о драконах говорили много, и каждый следующий слух дополняли красочными подробностями, так что от некоторых из них у самого Давена стыла в жилах кровь. В других они, драконорождённые, становились потомками не просто древних змеев, но всемогущих богов. От этих сказок Давену порой делалось ещё страшней, потому что именно богов винили люди материка во всех бедах — начиная от неурожая, случившегося в прошлом году, и заканчивая коровой, родившей двуглавого тельца. Сказки о драконах любили слушать все. Не любили лишь одного — правды. И потому Давен по большей части молчал, предоставляя говорить тем, кто ничего не знал.
— Людям нужны виноватые, — озвучила Каена за него.
— Людям нужен враг. Знали бы они, против кого на самом деле стоит направить мечи, — может быть, и не страдали бы попусту о том, чего нет.
— А против кого? — Каена издала невнятный смешок. — Четыре стороны и так бесконечно воюют между собой. Конунги воюют с конунгами, князья с князьями, а пока дружины промышляют грабежом, иногда забираясь так далеко, что диву даёшься как только доплыл дракар, те, у кого не хватает силы поднять меч, держатся за живот от голода и ждут пришествия богов. Старых или новых — им всё равно. И драконы подходят на их роль не хуже, чем кто-нибудь ещё.
— Я должен их жалеть?
— Нет… но ты мог бы их понять.
— Зачем? — Давен быстро оглянулся на него. — Кто-то из них разве понимает меня и мой народ?
Каена вздохнула и покачала головой.
— Хотят верить — пусть верят в себя, — продолжил Давен тем временем. — И виновных надо искать среди своих, а не в чужой стороне. Пока позволяют собственным конунгам да бондам грабить себя, так и будут жить в нищете. А боги… Если они и есть где-то там, — он ткнул рукой в гаснущий небосвод, — то они забыли о нас уже давно. Может, потому, что мы только квохчем и стонем, вместо того чтобы ценить жизнь, которую они нам дали.