Глаза небесные прищурились, морщинки стали глубокими.
У меня никогда не было отца, может быть поэтому я так
зависла от взрослого мужчины.
— Я как-нибудь сам, — тихо сказал он.
Голос у него приятный, такой глубокий. Когда он
говорил шёпотом, то словно бархатный, прямо слух ласкал.
Он у меня тарелку и ложку забрал. Руки у него большие,
и пальцы грубоватые, костистые. Формы ногтей вытянутая, за две недели ногти не
стрижены, так теперь на когти похожи.
— Давай тебе ножницы принесу, — предложила я. —
Маникюр свой отстрижёшь.
— Страшный? — нахмурился Дар.
— Да уж.
Он сел, и мне пришлось встать и вернуться к работе.
Дар тут же спустил волосатые ноги вниз. Брюки, которые
ему выдали, были коротковаты, по колено натягивались, когда он садился. Ноги у
него конечно… Смех просто, на шерстяные ступни снежного человека похожи. В
магазине такие тапки видела – лохматые когтистые лапки оборотня. С трудом
влезал в шлёпки, которые кто-то забыл из пациентов, ему и отдали.
Я подошла к своему ведру, взяла швабру и пошла в
дальний конец палаты. Приоткрыла окно, чтобы проветрить. Лето во всей красе,
воздух прогрелся за день.
Обычно я мыла полы очень быстро, объём работы большой.
Но в этой палате я всё время задерживалась и не спешила.
— Мне сегодня документы выдадут и выпишут, — сказал
мне мужчина
— И куда ты?
Я полезла под койки, мыла там пол, а потом
выпрямилась, опираясь на швабру. Медленно повернулась к нему, потому что попой
своей почувствовала, как он на меня смотрит. Недовольно сжала губы.
С одной стороны забавно, у нас такое общение
непринуждённое, с другой я бы ничего не хотела от мужчин.
Он улыбался в бороду, наяривал ложкой свой ужин. Глаза
под тенью бровей тёмными казались.
— И кто ты по документам? Имя, фамилию, отчество дали?
— Предлагали Иван Иванович Иванов, — усмехнулся он.
Оголодал, быстро ел, взял кусок хлеба.
— Ты отказался?
— Сказал, что я Дар, вы же так меня прозвали.
— Иванович Иванов? — я вернулась к мытью полов.
— Фамилию не такую взял.
Только отвернулась, почувствовала тяжёлый взгляд,
словно подошёл и ладони на ягодицы положил.
— А какую? — усмехнулась я.
Пусть смотрит, мне уже грустно от того, что он уходит.
— Волха, точнее Волх. Нет, я хотел Волха…
— Что такое Волха? — повернулась и удивлённо
уставилась на него.