– Айнурис. Это был чертов Айнурис, – пролепетал пленник.
– Айнурис, – покачал головой толстяк. – Чертов сукин сын! А ведь
я ему доверял. Сколько раз он просил помощи у меня, а Бэкс?
Ответь!
– Я не знаю…
– Зато я знаю. Три раза! Три чертовых раза я ему помогал. А он…
– толстяк поморщился и покачал головой. Шумно выдохнул и хлопнул по
спине Коупленда. Сказал: – Заканчивай с ним, Коуп.
– Но мистер Шерроуз! Вы же обещали! Вы обещали, что меня больше
не тронут! – в ужасе залепетал бедолага.
– Не ври, Бэкс, я тебе этого не обещал. Я сказал, что Коуп тебя
пожалеет. Ах, черт, совсем забыл! Коуп же не умеет жалеть. Извини,
Бэкс, сегодня тебе не повезло, – театрально развел руками толстяк и
двинулся к лестнице. Начал удивительно быстро для своей комплекции
подниматься по ступенькам.
Коупленд поднял руку с бластером, направив дуло на Бэкса.
– Коуп, нет, пожалуйста! Я сказал все, что знал. Айнурис
заплатил мне, это правда, но я хотел сдать его мистеру Шерроузу. Я
просто не успел.
– Надо что-то сделать, Шой, – произнес Виллис. – Я не могу
смотреть, как он убивает людей. Мы должны остановить его.
– Мы видим его старые воспоминания. Эти люди уже давно мертвы, –
сказал я.
– Но ты же как-то остановил меня. Ты не дал повториться моим
воспоминаниям.
– Да. И для этого мне пришлось кричать изо всех сил, –
проговорил я и выкрикнул: Коупленд, остановись!
Лицо заключенного, которого я знал спокойным и крайне
флегматичным человеком, не изменилось. Он не услышал меня.
– Коупленд, твою мать! Коупленд! – еще громче прокричал я, и
обратился к напарнику: – А ты чего молчишь, Виллис? Помогай!
Выстрел. Тело, привязанное к столбу, обмякло, голова завалилась
набок.
– Не успели, – вяло констатировал Виллис.
Пространство озарила яркая вспышка, декорации вновь
сменились.
Теперь мы переместились в типовую жилую ячейку без окон, но с
видеостеной, транслирующей захватывающие городские пейзажи.
Коупленд стоял посреди комнаты, в которой царил страшный бардак.
Всюду валялись вещи, разломанная мебель и бытовые приборы. Перед
Коуплендом стояло два стула, к каждому из которых было привязано по
человеку с тряпичными кляпами во рту. На стуле слева сидела молодая
женщина, справа – средних лет мужчина. Лица их были привычно
окровавлены, одежда изодрана. Девушка тихо рыдала, мужчина
молчал.