– Бу-бубу-бу…
– Уволю! – по щекам толстяка бегали красные пятна, он схватился
за серце и прислонился к стене, хватая ртом воздух. Как бы его
кондратий не хватил.
– Вы не переживайте так, – я встал чуть сбоку, слегка коснулся
его спины между лопаток и показал в сторону двери, чуть выше. –
Взгляните ка лучше туда! – и когда он удивленно возрился в том
направлении, движением сверху вниз быстро и мягко закрыл ему глаза.
– Вы слышите мой голос, чувствуете тепло от моей руки, которое идёт
вглубь и обволакивает ваше сердце и обратите внимание, как все
неприятные, болезненные ощущения тут же проходят. Сердце бьется
ровно и ритмично, надежно и мощно. Голова проясняется, становится
ясная, свежая! Во всем теле появляется легкость. Откройте
глаза!
Ткнул ему пальцем между бровей. Помахал перед лицом, нагнетая
воздух. С удовлетворением отметил, что нездоровый румянец прошел, а
одышка стала заметно меньше.
– Вы не увольняйте Лукича, у него жизнь не легкая, а тут еще
неприятности навалились. – без какого либо перехода продолжил я. И
сделал печальное лицо.
– Какие неприятности? – директор был в замешательстве. Похоже
искал боль в груди и не находил.
– Да не важно. – я махнул рукой. – Главное то, что он попросил
меня подменить его на время. Он на самом деле очень ответственный
человек и всегда болеет за дело.
– Знаю я, чем он болеет – вяло махнул рукой толстяк. – Запой у
него. Неделю теперь будет в таком состоянии. А нам сегодня два
фильма новых привезли и разнарядку дали завтра показ начать.
– А что за фильмы? – у меня проснулся детский азарт от
возможности поучаствовать в премьере.
– Да фантастика. Через Тернии к Звездам и Козерог - 1. –
директор пожал плечами.
– Это Американо-Британский который, Питера Хайямса, кажется? – я
покивал, – Хороший фильм. Но зря их рядом поставили. Наш, хоть по
драме и хорош, но по зрелищности американцам заметно уступает.
Хм...
.
– Его только сегодня в прокат подписали. Еще даже я про него
ничего не знаю… – директор удивлённо смотрел на меня.
Эм... Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу. Я сделал
суровое лицо, выдержал паузу, оглянулся по сторонам и понизив голос
почти до шопота выдал:
– Мне из столицы звонили. Просили идеологически выдержать
картинку, чтобы на наш фильм шли и задумывались о высокой миссии
советского гуманизма в космосе. А от буржуйского плевались, вот
мол, какие у них там сволочи, ради денег готовы собственных
астронавтов угробить. Думаете, почему я здесь? – я заговорщецки
подмигнул.