Может были бы, если бы
я в своё время не боялась растить ребёнка одна и решилась забеременеть от
Лебедева. И скорее всего я бы уже была матерью-одиночкой. Но это лучше, чем
так… поехать в отпуск перед свадьбой и обнаружить стояк своего жениха на
девушку своего бывшего.
Да ещё и свои смешанные
чувства… к этому бывшему.
Нет, никакой свадьбы
уже не будет. Ни свадьбы, ни детей, ни нормальной семьи, о которой я так
мечтала.
Только снова пустота
внутри и полное отсутствие надежды.
Я, конечно, не питала
иллюзий, что влюбилась в Мирона, но я хотя бы верила, что его любви хватит на
двоих. Нет, не хватит.
Никто меня не любит. Да
и я никого не люблю.
Я зачем-то рисую на
песке солнышко. На мой неумелый чертёж падает высокая тень. По очертаниям
фигуры сразу понимаю, что это не Мирон. Тень присаживается за моей спиной, и
затылок опаляет горячим дыханием.
Перед лицом появляется рожок
мороженного.
— Немного льда для
ледяной принцессы, — говорит Лебедев.
Смотрю на подтаявшее
мороженное и никак не реагирую.
— Ну же, тут уже два
солнца, оно долго не выдержит, — говорит Антон.
— Что ж не повезло ему,
что та, кому оно предназначалось, так долго купается.
— Оно смородиновое.
Весь остров пришлось оббегать, чтобы найти. А Полина не ест мороженное —
сладкое портит фигуру.
Беру из его рук
мороженное, и откусываю кусочек. Действительно смородиновое, моё любимое.
— Хорошо, что мне
нечего портить, — облизываю подтаявшие участки очень вкусного мороженного.
— Мой член бы с тобой
поспорил, но тебе и в лучшие времена было плевать на его аргументы.
— Ах да, я же
эгоистичная стерва. Один раз по первому требованию ноги не раздвинула! Но
теперь-то, наверное, у тебя нет с этим проблем? Ежесекундно ножницами
отрабатывают?
— Когда вы переезжаете
на другой остров? — звучит неожиданный вопрос вместо ответа.
И тут же я чувствую
лёгкое прикосновение к шее, а лямки купальника теряют напряжение.
— Что ты делаешь?! — у
меня из рук чуть не падает мороженное.
— Бретелька
развязалась, помогаю завязать. Не отвлекайся. Так, когда?
Понятия не имею, когда
и что мне отвечать на его странный вопрос, да ещё и не отвлекаться на явную
провокацию. В его руках сейчас, по сути, единственная защита моей груди, и он
не спешит внушить мне уверенность в её безопасности.