– При чем тут все блондинки?
– Проехали. Так что вы хотите?
– Двенадцатый этаж.
– Ого, у вас есть амбиции, мне нравится.
Вишневский тогда сощурил глаза, поправил челку, упавшую на лоб, оперся о дверной косяк. В простой черной футболке, облегающей широкие плечи, и джинсах он выглядел иначе, даже засмотрелась, но что там у него за татуировка, так разглядеть и не смогла. А вот что у него серые глаза, густые ресницы – это я запомнила, но этого делать категорически нельзя было. Мне вообще сейчас не стоит думать о мужчинах.
Мой ответ, что я хочу, был ходом ва-банк, мама говорит, надо быть хитрой, самое время для этого. Сказала, а сама думала, сейчас пошлет меня, но только улыбнулся, у меня сердце дрогнуло, так явно это почувствовала.
Ну, нет, только не хватало в него влюбиться. Он даже не в моем вкусе.
– Я подумаю.
– Всего лишь подумаю?
– Да, подумаю, как это провернуть. Так что, согласны?
Если бы он сказал «нет» и назвал меня «чокнутой», я бы согласилась, потому что не могу бросить этого ребенка, а вот что будет после двух недель, не знаю.
– Да, но это не ради вас, а ради Софии.
Так начался мой путь по карьерной лестнице на двенадцатый этаж офиса «НефтьСтройИнвест». Метод я от мамы утаила, не могу предугадать ее реакцию, пусть она думает, что я выветриванию Эмиля из головы на свежем воздухе, а не сижу в офисе, съедая себя мыслями о нем. Хотя одно другому не мешает.
С деньгами вот вышло нехорошо. Меня словно купили, а продаваться – хоть и за такие суммы – я не стану, у меня есть фиксированная заработная плата и, кстати, не такая и маленькая, как утверждает мама. Деньги надо будет вернуть при встрече.
Через час стояния в пробке на выезде из города и еще получаса пути мы наконец свернули с трассы на абсолютно ровный асфальт, миновали табличку с названием «пос.Лесной», проехали через шлагбаум с пунктом охраны, как в аэропорту, а потом я открыла рот и закрыть его была уже не в силах.
Дачи.
Ну, если у них это «дачи» то я точно Мэрилин Монро.
В моем понимании дача – это как минимум летний домик с верандой, а максимум – двухэтажный, сколоченный из невесть чего домишко, сарай с грудой садового инвентаря, пять грядок, кусты черной смородины и раскладушка для загара.
Именно такой набор был у моей тетки Серафимы, двоюродной маминой сестры. Там мы проводили каждое лето до моего шестнадцатилетия, мама писала натуру, я дышала свежим воздухом без выхлопных газов, пока Серафимин сын Семен не достиг полового созревания, а загорать при нем и ходить в купальнике стало травмой для моей психики.