Лодыжка
ныла. Вправленная импровизированным «доктором», она выглядела как
неживая. Шевелить я ею не мог, было больно, а еще она жутко
чесалась. Чувство, будто что-то не на месте, выводило меня из себя.
Я пытался отвлечься, задремать, укачиваемый волнами, но не
получалось. Мысли то и дело возвращались к жуткому зуду. Словно бы
ты надел носок, а под него засунули пучок сухой соломы. Хотелось
достать. Поправить.
Кода я
воздействовал на предметы силой, то четко представлял их плотность,
фактуру, тяжесть. Шероховатости и неровности, как будто каждый
сантиметр потрогал руками; я мог мысленно взглянуть на них со всех
ракурсов и даже проникнуть внутрь. Это было как вращение
3Dмодели.
Думая о
больной ноге, я обволакивал мыслями очаги зуда. Закрыв глаза,
откинулся на бочку с водой за спиной, стараясь понять, что же там
не так. Насколько все плохо? Сперва у меня не получалось, все было
размыто, только тьма и невнятные контуры боли. Я сосредотачивался
все сильнее, прикасался силой, словно в полностью темной комнате
трогаю предмет и пытаюсь понять, что он из себя представляет.
Очертания приходили медленно. Две трубки, формой напоминающие
неправильный овал, одна из них обрывалась трещиной, затем шли
несколько беспорядочных осколков, находящихся рядом, но в то же
время хаотично. Затем предмет плавно перетекал в пять отростков,
каждый из них был меньше предыдущего. Похоже, это были пальцы.
Пучок зуда окутывали ручейки. Много-много ручейков. Какие-то
больше, какие-то меньше, часть из них текла дальше, истончаясь до
размера, который я не мог рассмотреть. Движение части ручейков было
нарушено осколками, они перегораживали путь, словно огромные валуны
перекрывают реки, заставляя те разливаться. Я ощущал около
прерванных ручейков сгустки жидкости, похоже, что крови.
Нужно
собрать осколки вместе. Я сосредотачивался на каждом, от меньшего к
большему. Рассматривая их стыки, словно прикладывал паззлы мозаики
друг к другу, силясь понять, какой рисунок верный. Их края были
неровные, в зубчиках и впадинах. Я искал похожие поверхности, чтобы
их соединить. Мне казалось, нашлись все детали паззла, появилось
представление, какой к какому должен прилегать.
Я решил
попробовать соединить два самых малых подходящих друг к другу
осколка. Меньший к большему. Чтобы двигать кости, даже куриные, мне
приходилось затрачивать намного больше внимания и концентрации, это
словно пытаться удержать десяток мокрых обмылков в ду́ше и не
уронить ни один. Здесь же этих маленьких скользких частиц даже в
одном осколке были тысячи, они оказались так неуловимы, так
ускользающи.