- Сдается мне, валить тебе надо, парень, нах. Был сегодня в
райцентре, так там какие-то хмыри на черной гробовозке разъезжают.
Аж морды от важности трескаются, нах. И твою фотку всем кажут. Так
бы оно и ничего, но ты же баб знаешь, нах. Наверняка всем знакомым
и родственникам уже растрепали, какой у них зыкий помощник
образовался. Так что хмырям этим тебя не долго искать. Как пить
дать сюда заявятся, если по дороге не застрянут, нах. Так что
сгоняй-ка ты за грибами, нах. Нам-то ничего, чо с нас взять. Старых
я предупрежу, они скажут, что был тут заезжий мажор да съехал дня
три как. Думаю, походят они тут и уедут. А вечерком
возвращайся.
Новость оглоушила. Как поленом по затылку. Герман подскочил,
принялся метаться по комнате, собирать разбросанные вещи, даже еще
не осознав слов хозяина.
- Да не мельтеши ты, сам соберу нах! – рявкнул дядя Максим. –
Оденься давай. Да не в цивильное, нах! – Это он заметил, как Герман
схватился за джинсы.
Парень послушно бросил джинсы и схватился за штаны цвета хаки,
еще недавно высмеянные хозяином. Тот, помнится, ржал над
постояльцем. Дескать, от кого в лесу маскироваться собрался, от
белок с кабанами? Или от спасателей, которые искать будут если
заблудишься. Теперь вот выясняется, что не зря он обзавелся такой
экипировкой. Если его и будут искать, то не спасатели. Пока
одевался, дядя Максим закончил сборы, и куда-то вышел. Герман снова
рылся в собранной соседом сумке, когда тот появился на пороге
комнаты. Подняв голову, парень удивленно распахнул глаза и
продекламировал:
- Но вскоре он вернулся, с ружьем наперевес. Друзья хотят
покушать, идем, приятель, в лес!
- Чего бормочешь, нах? – не расслышал инвалид. – Не важно. Вот,
прихвати на всякий пожарный. Мало ли что. Пользоваться-то хоть
умеешь? – И протянул Герману двуствольный обрез, переделанный из
горизонталки двенадцатого калибра.
- Бери-бери. Нигде не зарегистрировано. От прадеда моего еще
осталась. В гражданскую с ней озоровал. Даю тебе на всякий случай,
и вот, на десяток патронов еще. Смотри только не просношай,
нах.
Первым порывом было отказаться, но Герман не стал. Не из надежды
защититься с помощью обреза, а просто из желания прикоснуться к
красивой игрушке. Очень уж грозно и внушительно выглядело оружие.
Внушающе. К тому же пользоваться не обрезом, но ружьем Герман умел.
Быстро переломил ствол, бросил взгляд на латунные донца гильз,
вернул все в прежнее положение.