Пока Герман не торопясь пережевывал пищу, – к слову, на время из
пола рядом с кроватью вырос небольшой столик, так что обед прошел в
комфортных условиях, - его никто не беспокоил. А вот как только
тарелка и стакан опустели, столик тут же исчез, причем вместе со
столовыми приборами. Зато на потолке появился… глаз. Ну, так
показалось парню. Потом-то, когда на «глазу» стали появляться
загадочные символы, он сообразил, что это такой необычный экран.
Впрочем, и символы вполне очевидные. Даже не символы, картинки.
Что-то вроде комикса или инструкции из мебельного. Вот шлем и рядом
человечек, потом снова тот же человечек с широкой улыбкой надевает
на себя шлем.
- Ага, понятно. Головной убор, значит, надеть надо. А где? Хотя
вижу, вижу.
На стене, теперь рядом с «кроватью» опять появилась ниша (Герман
упорно гнал от себя сравнение «раскрылась жопа». Очень уж
неприятное сравнение). В нише, естественно, нашелся шлем. Опять из
непонятного материала, и кроме того, в отличие от картинок на
экране, шлем оказался связан со стеной чем-то вроде пуповины. Ну,
по крайней мере, именно такая ассоциация возникала. Надевать эту
непонятную хрень себе на голову не хотелось. А ну как его сейчас
какими-нибудь альфа-мозговыми волнами поработят? Или в овощ
превратят? Или эта штука ему к голове присосется, прирастет, и
станет он частью вот этого вот неведомого непонятно чего.
- Часть команды – часть корабля, так что ли? – пробормотал
парень, задумчиво подергав пуповину. Пуповина отрываться не желала.
Ни от шлема, ни от стены. – А с другой стороны, чего уж
ломаться-то? Хотели бы, давно сами на меня эту штуку надели.
Решившись, натянул на голову чуть теплую, - это уже начинало
раздражать, - конструкцию, и уставился на экран. Комикс на экране
предлагал расположиться на кровати поудобнее, а когда Герман
выполнил указания, начал показывать всякие картинки, одновременно
произнося непонятный набор звуков. «Ну точно, какому-то языку
обучает» - понял парень.
Процесс обучения захватил. Сначала были картинки, описывающие
какие-то простые предметы и действия. Каждая дублировалась голосом,
после чего требовалось несколько раз повторить слово, чтобы
запомнить. Постепенно становилось сложнее, появились абстрактные
понятия, определения, которые неведомый учитель пояснял уже
изученными словами. Герман не следил за временем, и только
почувствовав бурчание в животе, осознал, что прошло несколько
часов. При этом усталости не ощущулось, а все изученное за день
легко всплывало в голове, стоило чуть напрячься.