Но хоть я и легла пораньше, однако спала плохо. Мне снился, то Андрей, нагло целующий Лену, то бабушка, качающая головой. И что из этого было хуже – неизвестно.
Будильник ударил по голове, рассеивая образ бабули. Я покосилась на экран телефона и выругалась на исконно русском. Будильник я обычно ставлю на три времени. И сейчас прозвенело последнее, сообщающее, что уже нужно не просто вставать, а пора выходить.
Я суетилась, бегая по квартире, на ходу пыталась натянуть драные джинсы, но все время попадала в заводские дырки и начинала натягивать снова. Потом я надела футболку, но испачкав ее зубной пастой, пришлось переодеваться. На косметику и причёску времени не оставалось и тогда я сформировала гульку на голове и нацепила солнечные очки. Прихватив сумку, проверила наличие в ней зачетки и кошелька, и наконец-то покинула квартиру.
Благо институт находился недалеко – в десяти остановках. Но когда я пулей неслась к остановке, заметила, как нужный мне автобус уже закрывает двери. Добежать я не успела и потому двадцать минут стояла и ждала следующего.
В общем, у аудитории я оказалась в числе последних. Поздоровалась, обвела взглядом однокурсников. Никто из них сочувственно не смотрел в мою сторону, все пытались сосредоточиться на экзамене: кто-то дописывал шпоры, кто-то нервно листал конспекты, кто-то вдумчиво читал учебник.
Я же прислонилась спиной к прохладной стене и заявила, что готова пойти следующей. Никто не стал возникать. Вскоре дверь аудитории открылась и из нее вышла Олька. Довольная, улыбчивая – экзамен она точно сдала.
– О, Яська, привет, – чмокая меня в щеку, произнесла она, – Сигизмунд Архарович уже про тебя спрашивал.
– Иду, – кивнула я.
– Давай, ни пуха...
– К черту!
Я зашла в аудиторию, поздоровалась, взяла билет. И тут же, без подготовки, принялась отвечать. Сигизмунд Архарович кивал и улыбался, даже остановил меня на половине второго вопроса и потребовал зачетку. Которую тут же украсило очередное "отлично".
– Даже спрашивать не буду, что у тебя, – улыбнулась мне Оля, когда я вышла в коридор. А потом она присмотрелась ко мне и спросила: – Только не пойму, чего ты грустная такая? – я огляделась по сторонам и печально вздохнула, а Олька схватила меня за локоть и отвела в сторону. – Рассказывай.