Маркел провожал троицу глазами до тех пор, пока они не вышли из
трактира, а затем равнодушно пожал плечами и снова взялся за
кружку. Не его проблема – он сделал всё, что должен, а дальше пусть
разбирается тот, кому положено с такими вещами разбираться.
* * *
Болик Копыто открыл глаза и ничего не понял. Вроде он сидел в
трактире, а сейчас обстановка вокруг никак не напоминала трактир.
Столик куда-то бесследно делся. То есть столик здесь был, даже не
столик, а стол, но он стоял напротив, и Болик за ним не сидел. «И
пиво тоже куда-то исчезло», – шевельнулась ленивая мысль. Эта
мысль, однако, помогла включиться мозгу, и Болик окончательно
осознал, что бетонный пол и неоштукатуренные стены никак не могут
относиться к трактиру, где он находился до того, как моргнул.
Он попытался поднять руку, чтобы озадаченно почесать затылок, и
не смог. Тут же пришло осознание, что он сидит на неудобном
металлическом стуле, и его руки привязаны к металлическим поручням.
Двинуть ногой тоже не получилось – очевидно потому, что и они были
привязаны.
Мысли ещё двигались слишком медленно, но Болик уже достаточно
пришёл в себя, чтобы понемногу начать впадать в панику. Голова у
него оказалась незафиксированной – он огляделся и сразу же
наткнулся глазами на человека, который смотрел на него с выражением
доброжелательного участия. Этого человека он знал – старшие
показывали ему визиобразы тех людей, от которых следует держаться
как можно дальше, и этот был почти на самом верху стопки.
– Проснулся наконец? – участливо спросил Антон Кельмин. – Можешь
говорить? Может, попить дать? От этого препарата, говорят, сильно
во рту пересыхает. Дай ему воды, – приказал он кому-то за спиной
Болика.
Ко рту ему поднесли стакан с водой и Болик осознал, что во рту у
него действительно полная засуха. Он припал к стакану, жадно глотая
и не обращая внимания на проливающуюся мимо рта воду.
– Ну что, попил? – спросил Кельмин, терпеливо дождавшись, когда
тот напьётся. – Говорить будешь?
– Что вы от меня хотите? – хмуро посмотрел на него Болик.
Вопрос был, конечно, совершенно бессмысленным, но Кельмин
терпеливо объяснил:
– Мы хотим от тебя честного и подробного рассказа.
– Я ничего не знаю и не понимаю, что вам от меня нужно.
– Да всё ты понимаешь, – усмехнулся Кельмин. – И всё нам
расскажешь, никуда не денешься.