После сытного, а главное горячего завтрака я
оседлала Яшку и свистнула Волчку. Монстр подбежал, преданно виляя
хвостом и уселся у копыт пританцовывающего от нетерпения жеребца.
Дворя благоразумно старался не попадаться мне на глаза и удачно
косил под тень возле веранды. Не вышло. Трюк был разоблачен. Я
поманила пальцем замершего как кролик под взглядом удава домового.
Дворя обреченно шмыгнул носом, утерся широким рукавом расшитой
красными петухами рубашки и поплелся ко мне, как приговоренный на
казнь. На секунду во мне зашевелилась жалость к маленькому хозяину.
Но ее прогнало воспоминание о такой уютной гостиной, от которой
остались только руины, характерные для военных действий двух не
очень дружелюбных держав.
— Дворя, – я уставилась на несчастного домового
с обещанием во взоре всех мук ада. – Делай что хочешь и как хочешь,
но чтобы к моему возвращению дом был как новый и ремонт
окончен.
Домовой воспринял ультиматум с невероятным
мужеством, только слегка покачнулся, приобрел цвет свежее
выбеленной стены и дрожащим голосом пролепетал:
— А когда планируете вернуться?
Вопрос застал меня уже в седле. Я пожала
плечами.
— Как только волколака поймаю и на чучело
определю.
Дворя шмыгнул носом, пытаясь смириться с
несправедливостью окружающего мира и не потерять лица. Потому
валиться в пыль не стал и целовать копыта коня, вымаливая отсрочку
приговора, тоже. Хотя очень хотелось. Провожая хозяйку замутненным
от непролитых слез взглядом, несчастный домовой понял, что жизнь
его кончена и его не примут ни в один уважающий себя дом. И то
правда, кто же доверит пригляд за хозяйством такому неумехе,
который не смог дом в порядке соблюсти, хотя хозяйка отлучилась
всего лишь на ночь. Такого позора в его роду еще не было. И как
теперь в глаза родителей смотреть?
— Ничего. – Веня ободряюще похлопал по спине
пригорюнившегося собрата. – Перемелется – мука будет. Мы клич
кинем… Не оставят же местные домовые своего собрата в
беде.
Богданов сидел в
окружении друзей и родственников. Сборище чем-то смахивало на
группу деловитых грифов или среднюю стаю ворон, почуявших поживу.
Старшая дочь сурово поджала губы и скользила по собравшимся
осуждающим взглядом, будто подозревала в чем, но с обвинениями не
торопилась. Сам хозяин дома устало растекся в резном кресле – из
тех, в коих