Арэллин, казалось, проглотил бокал вина с ядом. Ведь именно ядом
казались эти ужасные слова про то, что его избранная Римма ничего
не чувствует к нему. И к тому же она, быть может, не совсем
адекватна, здорова…
— Да что это за бред вообще! — ледяным голосом ответил он. — Моя
избранная не может быть больной! Если у нее боязнь людей и она
забитая девочка со сломанным характером, как же она смогла оказать
помощь, спасти этого блохастого недомерка?!
Люк зарычал, на пальцах отчетливо заострились ногти…
— Римма необычная. Она странная. И… Волшебная. От нее очень
вкусно пахнет… — оборотень даже слегка прикрыл глаза, словно
вспоминая что-то, что не укрылось от янтарного взгляда дракона,
вызвав у того на лице ледяную усмешку.
— Что ж. Если то, что вы говорите правда, я хотел бы пообщаться
с ней. Тет-а-тет. Надеюсь, хотя бы на это я имею право? К тому же,
я не собираюсь требовать от нее скинутьполог невидимости. Пусть
присутствует в невидимом виде… Постарайтесь уговорить МОЮ девочку.
Если вы так все над ней трясетесь. Иначе я не гарантирую того, что
перестану искать встреч с ней…
Утром я проснулась с больной головой. Словно с ярого перепою,
честное слово! Казалось, что мир сейчас ополчился на меня в
несколько раз больше, нежели обычно. Все говорило об этом: и то,
что первой парой стаяло травоведение, которое я благодаря ночным
событиям не успела доделать, и то, что небо было необычно
пасмурное, и то, что голова раскалывалась, словно сейчас лопнет как
стеклянный графин, в который налили кипяток. Но хуже всего было то,
что вечером предстоял разговор с надменным Императором. Вот уж кого
я точно не хотела видеть, но ректор… Ректор меня уговорил. В
письменном виде, разумеется. И я была с ним согласна. Конечно, это
попахивало мазохизмом, потому что только самоубийца решится
поговорить тет-а-тет с тем чудовищем, что забрело ко мне ночью.
Умывшись ледяной водой, в надежде безуспешно унять головную
боль, я хмуро поплелась в столовую. Меня все так же никто не
замечал, да и я не старалась себя выдать, ужеосмотрительнее
прикасаясь к предметам. В столовой стоял шум и гам. Вовсю
обсуждалась выбитая дверь комнаты номер тринадцать этой ночью.
— Это все призрак! — громко вещал парень с лисьими ушками.
Теперь у него появилось достаточное количество почитателей,
слушавших его чуть ли не с открытыми ртами.Он ведь первый заметил,
что с этой комнатой что-то не то. — Я только хотел было лечь спать,
как услышал жууууткий грохот. Прям, БАБАМ! Выглянул, а там дверь
выбитая, и никого!