— Ну же, Ар! Соглашайся! В конце концов ты ничего не теряешь!
Заберешь ее в случае чего во дворец и запрешь в комнате! —
засмеялся Фил.
Арэллин вздохнул.
— Ладно. Можно и попытаться…
Соглашаясь на помощь, я думала, что император Арэллин сейчас
пойдет и откроет дверь, выпустит меня, сказав, что зайдет завтра и
так далее, однако, он не спешил подниматься с кресла, разглядывая
пустоту на том месте, где сидела я несколькими минутами назад.
— Скажи мне, Римма… Как ты выглядишь? — спросил он, переводя
взгляд на меня. Как только чувствует, где я?
Я задумалась. Описывать собственную внешность до этого момента
меня еще никто не просил.
— Вы выпустите меня после того как я отвечу?
Император улыбнулся мягкой улыбкой.
— Ты всегда привыкла ставить условия?
Я занервничала. Император Арэллин пугал меня, напоминая мне
многочисленных начальников, жаждущих задавить своим прессингом
простую медсестру. Сразу же вспомнился некстати шеф. Он тоже любил
общаться в такой насмешливой манере. Шеф… «Римма, ты же хочешь,
чтобы у тебя было все хорошо на работе?» — говорила мне
подруга-сводница. «Шеф вчера подходил к руководству клиники и
жаловался, что к нему поставили такую неулыбчивую медсестру»… «Шеф
просил, чтобы ты зашла к нему вечером на чай… Римма, ты же хочешь,
чтобы у тебя все было хорошо?»
НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ЕГО!
Голова закружилась. Я поняла, что тараканы, живущие в моем
сознании, вновь одержали верх. Перед глазами зачернела темнота, и
я, закусив губы в беззвучном плаче, мешком осела на пол, боясь
закричать от нахлынувшей боли и страха.
Мне бы сейчас в укромный уголок, где никого нет, а я здесь… В
кабинете ректора, с запертой дверью так, что не выйти. С этим… Так
напоминающим шефа…
— Римма! — донесся, словно из колодца взволнованный голос.
Римма! Сначала стань нормальным человеком! Хотя… Нормальной
скорее нужно стать мне…
Меня прорвало. Я зарыдала. Позорно, обидно… Прямо при том, кого
сейчас так ненавидела… Я сидела на полу, изо всех сил стараясь ни о
чем не думать. Я старалась перестать плакать, старалась
успокоиться. Но слезы лились рекой, а матушка-истерика лишь сильнее
подстегивала меня.
— Ненавижу… — рыдала я. — Ненавижу шефа… Ненавижу людей…
Оставьте меня все… Оставьте меня все в покое!
— Римма!
Я не видела императора, так как старалась на него не смотреть,
но голос звучал где-то рядом. Я слышала, как он взволнованно ходит
из угла в угол кабинета. Как берет что-то со стола, и ставит
обратно, словно не зная, что ему делать…