Ну что ж… Пока эти сосунки не знали, что у них появился
конкурент, и это меня устраивало. Я лишь надеялся, что они не
разрушат этот мир до того, как я наберу силу.
Пока же у меня была своя задача. Мы с Мирославским знакомились с
людьми, наводили мосты, и за два дня форума я даже умудрился
договориться о пробных поставках новенького оружия из
Средиземноморского анклава взамен на экспорт наших боеприпасов.
Конечно, объёмы там были совсем крошечные – но это была отличная
возможность завязать долгосрочные торговые отношения с зарубежными
партнёрами, и я не собирался упускать лишнюю прибыль.
Как раз сейчас, закончив долгую беседу с Джеронимо Скальци –
крупным инвестором из Италии, я решил немного отдохнуть от
бесконечной болтовни. Мы с отцом Лили и Лии покинули небольшую
переговорную площадку, протиснулись сквозь оживлённую толпу и
направились к широкой лестнице, ведущей к выходу, на ходу обсуждая
детали предстоящих сделок.
Неожиданно я чувствую, как от спуска на первый по воздуху будто
расходятся волны силы… Народ, ещё мгновение назад что-то живо
обсуждающий, местами замолкает, лишь то тут, то там слышатся
шёпотки. Толпа перед нами подаётся назад, а я, не понимая, что
происходит, протискиваюсь сквозь неё.
И нос к носу сталкиваюсь со свитой Михаила Благовещенского, как
раз поднимающегося нам на встречу…
Ситуация глупейшая – я встаю на пути великого князя, и вся
процессия, во главе которой он идёт, останавливается. Огромная
люстра, висящая над нашим головами, моргает, и в ней разом
взрываются несколько лампочек, осыпая присутствующих осколками –
настолько велика мощь правителя Великорусского Анклава.
Шёпотки вокруг нас усиливаются, а я понимаю, что уже просто не
могу нырнуть обратно в толпу. Впервые оказываюсь так близко к
своему Первому генералу, и теперь каждой клеточкой кожи ощущаю
исходящую от него силу и мощь.
Те видео, что я смотрел в первый день… Они не давали и сотой,
тысячной доли представления о том, насколько он силён…
Абаддон буквально лучится мощью. Она заставляет всех, кто его
окружает, гнуть спины, кланяться, горбиться и испытывать
благоговение. Я и сам едва держусь прямо перед тем, кто предал меня
и отнял королевство. Перед тем, кто всадил мне в грудь Жнеца. Перед
тем, кто думал, что убил меня…
Но кланяться и не думаю. Ярость затуманивает разум, перед взором
всё становится бордовым и во мне остаётся одно-единственное желание
– разорвать тварь на кусочки голыми руками! У меня едва хватает сил
сдержаться и не заскрипеть зубами слишком уж явно…