Едва вспоминаю о демонессе, как от неё приходит сообщение:
«Привет. Всё прошло как надо. Кстати, я выяснила, в чём дело
с этим допингом»
«И в чём же?»
«В ставках»
Я ухмыляюсь. О том, что в преддверии полуфинала и финала на
разные команды ставили деньги, я слышал, конечно же. Для меня суммы
там были смешными, так что сам я не участвовал, но знал, что среди
учащихся школ и лицеев это была весьма популярная забава.
«Радищев поставил против нас?»
«И немало, как я слышала»
«Ну и флаг ему в руки, придурку. Пусть теперь разгребает
дерьмо лопатой»
Но, несмотря на хорошее настроение, кучу полученного эфира,
новое истинное умение и победу в полуфинале, меня куда сильнее
волнует неожиданно возникшая проблема.
Метка Азраила с правой руки так никуда и не исчезает… Почему,
наркун паршивый, почему?! Неужели потому, что за очень короткое
время в меня влилась масса эфира? И если так – как долго метка
продержится на руке? Исчезнет сама, или останется?...
Приходится какое-то время прятать её за сжатым кулаком, а затем
я вытаскиваю из сумки целителя пару перчаток и надеваю одну из них.
К счастью, во всеобщей суматохе никто не замечает этого, а если и
замечает – не спешит спрашивать, зачем я нацепил резиновую защиту
для рук.
Мой нос быстро приводят в порядок (уже в который раз),
обрабатывают синяки и ссадины, и лишь затем отпускают домой. Витя и
Лика, тоже присутствовавшая на соревнованиях, уже ждут на парковке,
как и постоянный охранник сестры. Оказавшись в машине, я снова и
снова пытаюсь незаметно «стереть» метку с руки – но у меня ничего
не выходит…
Наркун паршивый, да как же так! И ведь совершенно непонятно, в
чём дело… Раньше я без проблем скрывал её, когда это требовалось… А
теперь – как отрезало!
Достаю телефон и хочу написать Горчаковой – но не решаюсь. Кручу
в руках старенький аппарат и думаю о том, насколько легко отследить
меня по нему. Насколько легко взломать и получить доступ к
разговорам и перепискам…
Не так ли на меня выходили Михайловы? Вполне возможно…
Решив не рисковать, отключаю трубу и сосредотачиваюсь на
разговоре с сестрой. Её голос и слова немного меня успокаивают, и
когда мы приезжаем в родовой особняк, я снова мыслю
рационально.
Есть проблема – надо её решать…
* * *
Парнишка молодой – лет двадцать, не больше. Стильная, но
растрёпанная причёска, белоснежная рубаха с высоким воротником,
который забрызган кровью, тёмный пиджак, простые синие джинсы.