- Алло, господин Михайлов… Это Юра… Да, приехали… Нет, тут
парень… Демид Орлов, хочет поговорить, говорит.
Я фыркаю от этой тавтологии, а амбал с каменным лицом передаёт
мне трубку.
- Что, Николай совсем в невменозе? – в трубке раздаётся приятный
мужской баритон. Тем сильнее контраст с быдловатой речью, и я
морщусь.
- А вас вообще не учили манерам? Представляться, например?
- Дерзишь, щенок? Думаешь, пробудил чакры, и всё, стал великим
магом? Да я тебя одним щелчком перешибить могу.
- Без объявления войны за такое Великий князь по головке вас не
погладит, - усмехаюсь в трубку, - Да и спросите своего сынка,
каково это, пытаться меня запугать?
Михайлов несколько секунд молчит.
- Чего ты хотел?
- Сказать, что ничего подписывать мы не станем. Во-первых –
сроку вы давали неделю. И то, что я подпортил вашему сыну личико,
не даёт вам права менять договорённости. Во-вторых – не
переживайте, деньги мой отец вам выплатит.
- Да откуда бы ему их взять? - Афанасий пытается рассмеяться, но
я его перебиваю.
- А вот это, господин Михайлов, вас никоим образом не касается.
В расписке моего отца написан срок?
- Написан.
- Вот и присылайте своих пёсиков в указанную дату. А я пока
подумаю, что вы мне выплатите за своего неумного сынка, нападающего
на одноклассников.
Он снова смеётся.
- Даже если ты напишешь заявление, и дело предадут огласке, ты
не затребуешь в суде столько, сколько проиграл твой отец, щенок.
Думал напугать меня такой мелочью? Ну-ну. Удачи. Ждите моих людей…
Через неделю.
Он отключился, и я кинул телефон мордовороту, ничуть не заботясь
о том, поймает он его, или нет.
- Вот и весь разговор. Валите отсюда, пока целы.
И, не дожидаясь ответа, вернулся в ограду и захлопнул за собой
калитку.
Вот, блин, папаша! Подкинул проблем, наркун паршивый! И ведь
Михайлов прав – даже если я напишу на его сына заявление, мне не
затребовать такую сумму, которая покроет долг отца…
Вернувшись в комнату, я несколько часов изучал юридические
сайты, подобные прецеденты, думал, как можно повернуть ситуацию в
свою пользу – но в голову не приходит ничего путного. Поэтому я
переключаюсь на мысли об эфире и том, каким странным образом он
действует в этом мире.
Странное дело… В Преисподней я стал правителем, потому что меня,
фактически, боялся целый мир… А тут… Тут правителей куда больше, но
самые сильные – мои бывшие генералы и жёны… Как они сюда попали?
Почему со своими лицами? Почему их вторые облики изменились, и
имеет ли к этому отношение новый эфир, вызванный восхищением
людей-низших?