- Что это было? - сдерживая ярость,
спросил Любомир. – Тебе, говнюк, жить надоело?
***
Два часа назад.
Зигги шел по бульвару за амбалом,
который только что его нанял. Он был вроде бы и серьезный малый, но
олух редкостный. Кто же так по улицам ходит? Вывести его из города
было не так-то просто, банды с окраин не выпустили бы их.
Собственно, приемлемый вариант был только один, и он полностью
отрезал Зигфриду возможность для возвращения в город. Но новый
знакомый казался хорошим вариантом, поэтому ради этого стоило
бросить в топку пару знакомых старых.
- Псст, - прошипел худой мужик с
сероватым лицом, обращая на себя внимание. – Ты пасешь?
- Я, - быстро ответил Зигги. –
Приведу в то место, за школой. Ну, ты понял. Половина барахла моя.
И ляжка.
- Заметано, - сказал худой. – Там
впереди не наш, с заточкой. Его можешь валить.
И они разбежались, потратив на
разговор не более пяти секунд. Дальше все было уже понятно. Зигги
пролез в дыру и позвал с собой Любомира. Там-то новый знакомый и
получил по голове от двух парней, что зарядили ему по затылку
битой, обмотанной тряпками. Убивать его не планировали.
Зигги подошел к телу и снял
рюкзак.
- Половина моя, - сказал он, отбросив
в его сторону. - Делите.
Двое оборвышей бросились вскрывать
рюкзак, не заметив, как Зигги метнулся к правому карману, вытащив
оттуда игломет. Налетчики, получив по выстрелу, упали, глядя на
мальчишку стекленеющими глазами. Тот вытащил кинжал из-за пояса
Любомира и сказал:
- Простите, парни… - и пырнул каждого
ножом.
Потом он отошел, критически посмотрел
на получившуюся картину, и вложил кинжал в руку Любомира.
- Так, - удовлетворенно сказал он. –
Теперь идем за Альфи.
Худой мужик с серым лицом, который и
был этим самым Альфи, находился в двух минутах ходьбы.
- Альфи! Там тот бугай твоих
подрезал! Быстрее, пока он в отключке. Я его сзади камнем
приложил.
***
- Ну, а дальше ты и сам понял, -
закончил рассказ Зигги. - Они тебя сами утащили оттуда, а я
подождал, когда все бойцы уйдут на промысел. Операция же
закончилась, на базе всего трое осталось. Я их из твоего игломета
уложил, и теперь путь чистый! Ну, я молодец?
- Сука ты, а не молодец! – с чувством
сказал Любомир. – Ты раньше рассказать не мог?
- А ты что, согласился бы? –
ярко-голубые глаза Зигфрида излучали невинность, непонимание и
нешуточную обиду.