- Да ухожу уже, - сплюнул Любомир и припустил быстрым шагом
прочь от негостеприимного дома, чувствуя затылком прицел ружья, что
смотрел ему вслед. Волосы на голове встали дыбом, и это было самое
мерзкое ощущение, что Любомир испытывал в своей жизни.
Отойдя на милю, он раскрыл рюкзак и, вытащив любимую бритву,
остервенело растоптал ее ногой. Хрупкое изделие, служившее ему
многие годы верой и правдой, умерло с обиженным хрустом.
- Вот ведь я дурак набитый, - клял Любомир себя почем зря. – Тут
люди с голоду умирают, а я иду такой чистенький, уверенный, как на
прогулке. Спиной повернулся, и тут же прилетело. Ох, нужно срочно
привыкать к местной жизни. Ведь может и не повезти так больше.
Вдруг у следующих ребят патронов побольше будет. Ведь сразу
грохнут, как пить дать.
Любомир только что понял, что он так и не увидел жителя фермы.
Или жителей. И он даже не понял, откуда прилетело тяжелое копье,
что должно было проткнуть его насквозь. Он, как кадровый военный,
да еще и из разведроты, наделал столько ошибок, что теперь кусал
губы от стыда. Его какой-то штатский, как мальчишку, сделал. Он
ведь жив только по счастливой случайности остался. У тех ребят,
может, патронов и вовсе не было. Потому и разошлись без стрельбы. А
ведь все могло совершенно по-другому закончиться. Ох, и дурак он,
все-таки. Срочно нужно приходить в себя, иначе так и до Кембриджа
не дойти. А ведь ему в этих, ни разу не тепличных условиях, пять
лет чалиться. Да, нелегко майорские нашивки и Звезда достанутся. А,
с другой стороны, кто говорил, что будет легко? Никто! Значит,
подбираем сопли, делаем выводы и идем дальше, в город. С
деревенской жизнью он уже, считай, познакомился.
***
Кеттеринг встретил его мертвыми глазницами выбитых витрин,
пустыми улицами и вездесущими стаями собак, что провожали его
долгим внимательным взглядом. Судя по всему, он попал им на
заметку. Псы были умны, и движение руки в направлении правого
кармана приводило к тому, что они скрывались за ближайшей выбитой
дверью, и наблюдали за ним рывками, периодически показываясь
оттуда, и вновь прячась. Люди тоже наблюдали, но Любомир это понял
только потому, что в нем стало пробуждаться какое-то новое умение,
к обычным органам чувств не относящееся. Иначе с чего бы парню
смотреть в неровно заколоченное окно, где и в помине не было
признаков движения. Ответ был прост. Над домом вился дымок, и
именно поэтому он смотрел на это окно, выделяя его из всех прочих.
Но это он осознал уже потом, когда уже точно знал, откуда именно за
ним наблюдают.