Пару секунд Теодор молчал, а затем
тишину кельи нарушил громкий истеричный смех. Мужчина мог ожидать
чего угодно, но только не такого…предложения. Чтобы его,
императора, конечно уже бывшего, и всё же! Во все свои зрелые годы,
и до и после женитьбы, вокруг него вились десятки красивеньких
девушек. И все они были готовы ради него на всё. Несколько его
фавориток даже набрались смелости намекнуть на свадьбу. Намекнуть,
но никто ему ещё ни разу не ставил ультиматумов или удосуживался
переходить на шантаж. Сейчас же его шантажировали: на кону была его
жизнь… в качестве демона, и свадьба с…некой принцессой. Гордость
Теодора взвыла.
— Интересненькое у Вас тут
предложение, - выдохнул мужчина. – Но, позвольте, отказаться.
Теодор встал и решительно направился
к выходу.
— Вы выбираете жалкую смерть? –
услышал он позади себя удивлённый голос монаха. Теодор обернулся и
сверкнул глазами.
— Я оставляю за собой иметь право
выбора и умереть как мужчина, а не быть остаток жизни подстилкой и
демоном!
— Вы помните, что наше зелье ускорит
Вашу кончину? – напомнил монах, не веря, что Теодор мог отказаться
от столь заманчивого предложения.
— И я благодарен Вам за это. Надоело
ждать, - жёстко ответил бывший император Тёмных земель.
— Почему Вы так категорично против?
Это будет лишь формальный союз…
— А с чего Вы взяли, что имеете право
шантажировать меня, Его Величество? – Теодор сузив глаза, враждебно
всматривался в монаха и ждал ответа.
— Сами понимаете, что это вовсе не
шантаж. Как говорится: услуга за услугу. Но ведь Вы можете
развестись с принцессой через год, а Вашей жизни ничего больше не
будет угрожать. Разве это не стоит того?
— Мой ответ – нет.
Теодор одарил монаха убийственным
взглядом и резким движением открыл дверь, но сделав всего один шаг
из кельи, он мгновенно провалился во тьму.
— И это Ваш план, Акмас? – покосилась
на монаха Кэтэлин. – А если он всё же не сдастся? Как его в таком
случае заставить?
— Думаю, его просто взбесил сам
ультиматум. Но сейчас ещё есть шанс его переубедить. Вы должны
будете с ним поговорить и вызвать сочувствие, - уверенным и
рассудительным тоном заявил монах Акмас принцессе.
— У этого эгоистичного человека нет
совести и таких чувств, как сочувствие и сострадание, - встряла в
разговор Леа, убирая со стола остатки завтрака. – Неужели не
заметили до сих пор этого?