— Нужно... Уходить... — прохрипел кто-то из преображенцев,
упираясь плечом в перекрытие.
— Подставьте что-нибудь! — крикнул отец.
Один из охранников заметался в поисках хоть чего-то, что можно
было бы использовать как опору, но тщетно, вокруг были только
обломки мебели, битый кирпич и осколки стекла.
— Уходите все! — прорычал Кувалда. — Скорее!
— Но... — попытался кто-то возразить, но майор его перебил.
— Уходите живо! — сквозь зубы приказал он.
Усталые гвардейцы заторопились к выходу, в безопасность, по
очереди отпуская потолок, который снова обрушился всем своим весом
на плечи Краснослава. Вскоре в Большом тронном зале остались только
Сычёвы, отец и сын, изо всех сил сдерживая многотонное
перекрытие.
— Уходи! Прочь! — прохрипел Кувалда.
Афанасий Ильич замотал головой. И Краснослав понимал, почему.
Сычёв-старший не хотел терять единственного сына. Снова.
— Уходи! Со мной ничего не будет! — проревел Краснослав. —
Кто-нибудь, уведите его! Быстрее!
К Афанасию Ильичу, низко пригибаясь и поглядывая на потолок,
подбежал его брат Дормидонт, дёрнул за рукав. Глава рода
пошатнулся, перекрытие качнулось вниз, и Дормидонт Ильич в ужасе
резко отпрыгнул назад.
— Пошли! — зашипел он.
Отец обернулся на Краснослава, посмотрел ему прямо в глаза.
Кувалда кивнул. Афанасий Ильич медленно опустил руки, которые
постепенно розовели, заново покрываясь обычной кожей,
и поспешил к выходу вслед за братом. Кувалда принял всю тяжесть на
себя. Уставшие мышцы заломило от боли, сухожилия заскрипели, но
Краснослав стоял. Он поднатужился, из последних сил подбросил свою
ношу вверх и выставил кулаки над головой.
По Зимнему снова прокатился оглушительный грохот, а пыль снова
взметнулась вверх словно взрывная волна. Кувалда стоял, будто в
густом тумане, на развалинах тронного зала. Он пробил аккуратную
дыру в рухнувшем потолке, и теперь равнодушно смотрел, как к нему
подбегает незнакомая медсестра.
Его быстро осмотрели, убедились, что он жив и более-менее
здоров. Неизвестно откуда появилось одеяло, которое накинули ему на
голые плечи, в руки майору сунули чашку с горячим чаем. Кувалда
отхлебнул кипятку, на глазах оживая. Руки всё равно дрожали от
перенапряжения, чай едва не выплёскивался наружу. Майор осмотрелся
вокруг.
Развороченный зал напоминал Кувалде о последствиях ковровых
бомбардировок. Вся роскошь и позолота мигом сменилась на серую пыль
и пепел. К счастью, пострадала только часть Зимнего дворца,
прилегающая к лазарету и Большому тронному залу. Всё остальное
уцелело, если не считать мелочей вроде побитых стёкол и упавших
ваз. В коридорах и залах начали размещать койки для раненых, агенты
Третьего Отделения и полицейские проверяли другие залы, на случай,
если где-то остались ещё бомбы. Из Петропавловской крепости на
площадь согнали солдат, весь периметр дворца оцепили.