Читать, что написано на вывеске, мне было не нужно — я и так знала это. «Гавань».
Сильнее сжала руль, наблюдая за вышедшей из дверей кондитерской девушкой с бумажным пакетом в руках, и резко свернула к обочине.
— Добрый вечер, — сказала я, подойдя к витрине, по ту сторону которой стояла невысокая продавщица в бледно-коричневом переднике.
Я сразу узнала ее, хотя до сегодняшнего дня видела всего один раз.
— Вам помочь с выбором? — вежливо осведомилась она, хотя никакого участия в голосе не было.
Смотрела она так же, как смотрела бы на любую случайную посетительницу, зашедшую, чтобы взять что-нибудь к чаю или просто выпить чашку кофе за одним из столиков.
Конечно же, она не узнала меня. Не узнала даже не потому, что я изменилась, — нет. Просто потому что, когда я заходила сюда в прошлый раз, несмотря на статус жены Руслана Алиева, была я все равно никем, и она понимала это. Чувствовала.
— Нет. — Только теперь я поняла, что проголодалась. Времени почти шесть вечера, а ела в последний раз утром. — Бельгийское шоколадное, — попросила я, — и черный кофе со сливками.
Пока продавщица занималась моим заказом, я смотрела сквозь витражное стекло на проезжающие мимо машины и думала, что делать дальше. Пыталась представить нашу с Русланом встречу и не могла. Фантазии о том, как я швырну ему в лицо ключи и, сказав, что больше ничего не должна, уйду прочь, были настолько глупыми, что даже не желали складываться в картинку. Подобного Руслан просто не допустит, и мне было ясно это уже сейчас.
— Ваше пирожное и кофе, — поставив передо мной поднос, сказала девушка.
Расплатившись, я уселась у окна. Размешала в кофе сахар, которого там не было, и вспомнила, как всего полгода назад с изумлением рассматривала витрину с выставленными за ней пирожными, пораженная, что такое вообще бывает.
Воспоминания вызвали сожаление и легкий вздох.
Все эти месяцы я упорно молчала о том, где провела предыдущие восемнадцать лет своей жизни. Удастся ли мне молчать и дальше? Сегодня Алекс снова спросил, не вспомнила ли я, где меня держали все это время. Я снова ответила «нет», хотя и мне, и ему было понятно, что вспомнить я не могла. Потому что просто не забывала.
Вытащив из пирожного квадратик горького шоколада, я положила его в рот, отпила кофе и, открыв сумку, достала письмо, в котором твердым мужским почерком было выведено несколько коротких фраз: