— Говори, — приказал я.
— Ее нашли на берегу в трех километрах от порта. Она жива, но без сознания.
Голые факты, тогда как я жадно ждал деталей, способных пролить свет на то, где мне искать мою жену. Если бы ее хотели убить, сделали бы это еще там, у театра.
Нет. Хотели они совсем другого. Чего именно? Вариантов у меня было несколько, и ни один из них не приходился по душе.
— Продолжай, — потребовал я, перебирая пальцами жемчуг. — Где она?
— Ее доставили в больницу. Судя по всему, она довольно долго пробыла в воде. Еще… — Он немного замешкался. — Не знаю, важно ли это.
— Говори, — повторил я, едва сдерживая желание схватить его и, прижав к стене, вытрясти все до самых незначительных мелочей.
Моя бы воля, я бы сам прочесал каждый клочок этого проклятого города, все побережье, но куда больше толка было от меня тут. Сидевший на краю стола Алекс прищурился, в глазах его блестела сталь. Он медленно поднялся, налил из кофейника черного горького эспрессо.
— У нее необычно длинные волосы, — ответил старший службы безопасности одновременно с тем, как Алекс сделал глоток. — Ниже колен. И платье… истрепанное, но, судя по всему, достаточно дорогое.
Платье меня не интересовало. А волосы… Совпадение?
— Тебе что-нибудь известно? — обратился я к молчавшему все это время начальнику порта. — Ты когда-нибудь видел в порту похожую девушку?
Тот отрицательно мотнул головой. Задумчиво, будто пытался отмотать время вспять, что-то вспомнить.
— Учти, Мартин, — вкрадчиво, с вполне ясным предупреждением проговорил я, — если ты мне врешь… — Посмотрел прямо в глаза. — Думаю, ты сам знаешь, что тебя ждет в этом случае.
— Вся эта чертовщина нравится мне ничуть не больше, чем вам, Руслан Каримович, — сказал он вполне убедительно.
Сомневаться в его верности причин у меня не было, но безоговорочно доверять я мог только нескольким людям. Особенно в свете этой самой творящейся в Грате чертовщины.
— В моем порту…
— В моем порту, — поправил я его сухо.
Он замолчал. Весь этот город принадлежал моему брату. Моему брату и, что бы кто ни считал, — мне. Сколько угодно я мог повторять себе, что больше не имею к делам Грата отношения, что в аварии, случившейся когда-то в прошлой жизни, сдохли мои обязательства и ответственность за все, что тут творится. Ни хрена! Грат намертво въелся в меня с первым вдохом его воздуха, отравленного предательством и пропитанного запахом моря.