И когда после очередного размазывания
кровавых слюней от этих бесконечных попыток пробить бетонную стену
головой или кулаками, приходило понимание, что все их мечты
нанизаны на морковку, которую в древние времена вешали перед
мордами ослов. И наступал шок. Затем отрицание очевидного.
Вновь вера в собственные красочные и
почти осязаемые иллюзии. Но обязательно следовал последний,
завершающий удар, будто по перекаленной металлической заготовке
стотонным гидравлическим прессом. Они практически впервые в жизни,
осознанно, выводили перед глазами калькулятор, брали таблицу, где
черным по белому было написано за что и сколько может быть
начислено пунктов РСП. Все. Становление личности
среднестатистического жителя F завершалось.
Большинство просто выгорало изнутри.
Тухло, никло, чахло, исчезал блеск в глазах. И тогда приходили они
— страх и безнадежность. Это два реальных повелителя сектора, те,
чьи зловонные пары проникали повсюду. Именно они серной кислотой
разъедали, кажущийся для некоторых несдавшихся сразу — стальным,
нержавеющим, их внутренний стержень, о чем любили кричать во
всеуслышание. Вы — стадо, мы — волки; вы — грязь, а мы не такие…На
деле же, их внутреннее отличие от тех, кого они ненавидели и
презирали, заключалось лишь в том, что в жидком дерьме, которым
являлась их кровь, дрянного железа было чуть больше, чем у стада,
но недостаточно для достижения цели.
В секторе F размеры зданий подавляли,
голая функциональность вещей сковывала воображение, бетон, стекло,
асфальт — вещи практически статичные, и все нуждалось в ремонте. А
взять этот райский уголок, да тут каждый дом произведение
искусства, все это талантливо вписано в общий архитектурный
ансамбль, гармония во всем. Дополненная реальность — штука хорошая,
вот только… как бы правильно сформулировать. Например, бегая с утра
по побережью, я всегда знал, что это иллюзия, хотя соленые брызги,
а также морской, пахнущий йодом и чем-то еще, воздух неотличим от
настоящего. Нажимаешь на кнопку — отмены, и вот она реальность.
Серость, трещины, мусор, плохое покрытие, пар из канализационных
люков.
Даже меня, пропитанного миазмами
ненависти к этой чуждой, недостижимой жизни, вода, зелень, солнце,
чистота, новизна, открыто улыбающиеся люди, смеющиеся дети,
настраивали на другой лад. Позитивный. И это непередаваемое
ощущение, будто и не выходил из вируала, из той его части, которая
отдана на откуп реальности.