До меня стало доходить, что это
какая-то гравитационная волна. И вполне возможно, что именно те две
глыбины на горизонте устроили тот переполох в коридоре с гоблинами,
заставляя нас всех подлетать.
Вдалеке, там, куда уносились
«левитирующие обломки», возвышались горы. Тоже какой-то странной
формы – ровные, они тянулись вверх, и большинство заканчивалось
обломанными вершинами. Но некоторые горы вдруг расширялись, словно
сталактиты в пещерах, и верхние их части исчезали в мареве облаков,
нависших над горным массивом.
Я обернулся. Позади нас возвышалась
одинокая скала, и мы вылезли, кажется, через то небольшое отверстие
у подножия. Рядом валялась круглая решётка.
– А эти гоблины нас не догонят? –
вырвалось у меня.
– Гоблины? – поросёнок почесал пятак,
– Сюнэ не имеют знания, что есть гоблины.
– Вот эти зелёные уроды, – я показал
на скалу и клацнул зубами, – С острыми зубами, с длинным носом.
– Эйкины, – недовольно хрюкнул
поросёнок, – Грязные делатели мошенничества, которые делают грязные
дела!
Я поджал губы, пытаясь привыкнуть к
манере собеседника.
– Эйкины?
– Великий… хрю ты, тоже мне, великий,
– свинтус затопал ногами, – Гнилой жёлудь в экскрементах имеет
больше величия, чем Очаг Эйкинов!
Я снова посмотрел на скалу,
возвышающуюся над нами. Эйкины, значит? Не слышал про таких.
– А эти исхюры и ноэмо?! – порося всё
топал, потрясая арбалетом и бородой, – Они имеют видение, что
эйкины делают ограбление Великого Очага Сюнэ!!!
Я сморщился, пытаясь перевести, что
прохрюкал этот пятачковый. И тут меня немного переклинило – исхюры!
А вот про этих я слышал…
– Исхюры, говоришь?
– Да, – поросёнок кивнул, – Они
пальцем не делают шевеление, чтобы произвести осуждение эйкинов! А
ноэмо? Чопорные владельцы высокомерия!
Я вздохнул. Так, Саня, собирай мозги
в кучку и работай с тем, что есть. Ты сам хотел выбраться из той
передряги с гоблинами, и вот выбрался.
Рядом с тобой какой-то местный, либо
энписи, либо игрок какой-то фракции. И ты его понимаешь, хоть и
есть нюансы.
– Имей следование за мной, хрюгрок! –
поросёнок вдруг развернулся и двинулся вниз по склону, –
Быстро!
Этот командный тон сразу же поднял
мне шерсть на загривке.
– Нет!
Я со вздохом сложил руки на груди,
понимая, что теперь отсюда меня сдвинет только ужасное насилие.
Баранье упрямство было не лучшей моей чертой.