— Это же…– Алька прикрыла ладошкой лицо с опухшими глазками.
– Да советник императора, – нахмурилась я.
– Ну, Лерка,– подруга покачала головой, — Вот иногда я тебе завидую, столько приключений, а потом думаю – да ну их, эти приключения, лучше со стороны посмотреть.
– А как ты добежала, – спросила Альку.
– Ты знаешь, – девушка зажмурилась, – Этот высокородный оказался не таким уж и страшным. Так смешно краснел, и даже пытался помочь, хотел довести до дома и довел, очень извинялся и краснел.
– Да, – удивленно посмотрела на подругу, – А он точно высокородный, – с сомнением протянула я – Может, просто оказался нечаянно на пути весельчаков.
– Нет, у него на виске татушка, я увидела, точно высокородный, – сказала Алька, рассмеявшись, – Но такой душка.
– Смотри, осторожней, подруга, – покачала головой я, – Вспомни Саманту.
Алька побледнела. Этот случай нам потом долго покоя не давал. Девушка выбрала из высокородных, казалось, самого безобидного, самого улыбчивого, и застенчивого парня. Подписала договор донорства на десять лет. Потом мы узнали, что тихий высокородный оказался садистом и убийцей. Он использовал Саманту в каком–то ритуале, после которого её тело собирали по всему дому этого психопата. Был только один плюс в этой истории – мага, решившего так увеличить свою мощь, навсегда закрыли в сумасшедшем доме для высокородных. Были тут и такие, все-таки близкородственные браки, для сохранения магического потенциала, не есть спасение.
До учебного корпуса доехали в молчании. Роксы не издавали громких звуков, лишь еле слышное гудение, поэтому можно было спокойно переговариваться. Но после упоминания о нашей участи говорить не хотелось, я даже пожалела, что вспомнила.
Еще мне не давало покоя моя группа. Высокородные, даже если они слабосилки, всё равно остаются избалованными вседозволенностью паразитами. Нужно быть осмотрительной. Маргела, конечно, девушка приятная, но вот от её родных аж мороз по коже.
Иногда я задумывалась над тем, почему высокородные такие. Как меняет человека сила, а потом, когда ставила себе тату заклинания на ауры, почувствовала хоть какую-то защищённость и, наверное, эйфорию. А ведь это самая слабая вещь, которую может себе позволить слабосилок, но уже такое приятное чувство превосходства.
С ужасом подумала о том, что, если мне дать такую же мощь как у высокородных, смогу ли я остаться человеком, и не превратиться в чудовище, которому важно лишь рост могущества?